Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества

Катастрофы пробуждают в людях самое лучшее. И я не знаю другой социологической теории, которая подкреплялась бы таким огромным числом доказательств и при этом так легкомысленно игнорировалась. Картина, которую преподносят нам СМИ, неизменно противоположна тому, что происходит во время катастроф на самом деле.

Тем временем Новому Орлеану распространившиеся слухи стоили человеческих жизней.

Спасатели боялись выезжать в город без дополнительной защиты, и пришлось привлечь национальную гвардию численностью до 72 тысяч человек. «Эти люди умеют стрелять на поражение, – говорила губернатор, – и я думаю, они это покажут»[38].

Так и вышло. На востоке города, на мосту Данцигер, полиция открыла огонь по шестерым безоружным, ничем не провинившимся чернокожим гражданам. Погибли семнадцатилетний подросток и душевнобольной сорокалетний мужчина. (Пятеро полицейских позднее получили длительные тюремные сроки[39].)

Конечно, стихийное бедствие в Новом Орлеане – случай исключительный. Но вне зависимости от масштабов происшествий сценарий событий остается неизменным: когда случается беда, люди спонтанно начинают объединяться, в то время как власти паникуют, тем самым провоцируя новую беду.

По мнению Ребекки Солнит, автора книги «Рай, созданный в аду» (A Paradise Built in Hell, 2009), описавшей последствия урагана в Новом Орлеане, «паника элит – следствие склонности людей, наделенных властью, обо всех судить по себе»[40]. Диктаторы и тираны, губернаторы и генералы зачастую спешат применить грубую силу, опасаясь сценариев, существующих только в их голове. А все потому, что они убеждены: их соотечественники руководствуются исключительно эгоизмом. Как они сами.

Летом 1999 года в школе бельгийского городка Борнем девять детей слегли с неизвестной болезнью. Совершенно здоровые утром, после обеда они почувствовали себя плохо. Головная боль, рвота, учащенное сердцебиение. Учителя предположили, что дело в кока-коле, которую все девять школьников пили на перемене.

Вскоре об этой истории прознали журналисты, и в штаб-квартире компании Coca-Cola стали разрываться телефоны. Тем же вечером вышел пресс-релиз, в котором сообщалось об отзыве из бельгийских магазинов миллионов бутылок газировки. «Мы отчаянно ищем ответ на вопрос, что произошло, и надеемся найти его в ближайшие дни», – заявила представительница компании[41].

Но было поздно. Похожие симптомы обнаружились и в других городах Бельгии, и даже во Франции. Скорые забирали из школ бледных, ослабленных детей. Через несколько дней под подозрение попали все продукты компании: Fanta, Sprite, Nestea, Aquarius… Похоже, все они представляли опасность для детей. Этот инцидент стал одним из самых серьезных финансовых ударов для компании за все 107 лет ее существования – тогда пришлось отозвать из бельгийских магазинов 17 миллионов упаковок безалкогольных напитков и уничтожить все складские запасы[42]. В итоге Coca-Cola потеряла больше 200 миллионов долларов[43].

А затем произошло нечто странное. Спустя пару недель после происшествия токсикологи огласили результаты лабораторных исследований. И что же они нашли в бутылках? Ничего. Ни пестицидов, ни патогенных микроорганизмов, ни токсичных металлов. Ни-че-го. А что показали результаты анализов крови и мочи сотен пациентов? То же самое. Ученым не удалось обнаружить ни единого химического вещества, воздействием которого можно было бы объяснить симптомы, к тому моменту возникшие у тысячи с лишним детей.