Дипломатический агент

– Что ты слезы льешь? – бормотал Фырин, спотыкаясь о застывшие после недавнего дождя комья грязи.

Мальчонка плакал навзрыд и не отвечал.

– Да не рыдай, дитя! – пропел Фырин высоким голосом.

Это рассмешило Ивана. Он подошел к Фырину и поприветствовал его. Фырин остановился и, раскачиваясь, уставился в лицо Ивана. Узнал. На приветствие ответил ласково: как и все в крепости, он знал, что ссыльного любит Яновский. Фырин положил руку на плечо Ивану и начал жаловаться на жизнь. И счастья нет, говорил он, и денег нет.

– Может быть, вы мне, ваше благородие, мальчонку продадите? Я уплачу хорошо, вот вам и деньги появятся… – предложил Иван отчаянно дерзко.

– Тебе? А зачем? – задумчиво спросил Фырин.

Иван даже не успел объяснить ротному, что мальчугашка маленький совсем, по дому тоскует, по Азии.

Фырин не дослушал его, закрыл глаза и закричал:

– Сатисфакцию! За оскорбленье – кровь! Сатисфакцию! – последнее слово ротный пропел высоким голосом.

По-видимому, пение ротного командира заставило Яновского выйти на крыльцо: все это происходило в десяти шагах от окон его дома.

– В чем дело, господа? – негромко спросил подполковник.

– Ваше высочество! – загремел Фырин. – Ссыльный в солдаты Виткевич…

– Господин Фырин, – перебил его Яновский строго. – Вы столь вольны в употреблении титулов, что я опасаюсь последствий, для вас неприятных.

– Про-шу простить, господин подполковник, ошибка зрения! А-аднака, господин подполковник, я требую са-тис-фак-ции.

– Офицер у солдата? – поднял брови Яновский. – Стыдитесь, друг мой. В чем хоть причина?

– Я хотел купить у… – начал Иван, но Фырин перебил его.

– Он хотел купить у меня перса моего. Дай поцелую, орда, – обернулся он к мальчику. – Мало вы нас в ярме держали, чингисханы проклятые!

Яновский рассмеялся. Иван впервые слышал такой веселый смех у подполковника.

– Я бы на вашем месте продал, – перестав смеяться, сказал Яновский. – Право же, нам, грешникам, это зачтется.

Подполковник знал слабое место Фырина: ротный любил каяться, жаловаться на жизнь, на грехи. Есть такой сорт людей, которым это доставляет наслаждение.

– А зачтется? – усомнился Фырин.

– Наверняка, – успокоил его Яновский.

– Ну, тогда продам. Прощай, душа моя, киргиз! – пропел ротный и, откозыряв подполковнику, пошел по улице, спотыкаясь все время о комья грязи.

– Благодарю вас, Александр Андреевич, – сказал Иван, – очень благодарю.

Яновский задумчиво посмотрел на Ивана. Спросил:

– Зачем он вам, право? Денег у вас и так мало…

Мальчонка глазел на Ивана и всхлипывал прерывисто.

– А я отпущу его в степи.

– Сейчас поздно. Караваны ушли. Вы знаете, когда ходят караваны на Восток?

– Нет.

– Приходите ко мне, я поясню вам. А мальчонку вам придется у себя держать. – Яновский посмотрел на Ивана ласково. – И то польза. Языку персиянскому выучитесь. А там видно будет. Может, пригодится когда… Ну идите, пора уж. Прощайте.

– Как тебя зовут? – спросил Иван мальчика.

– Садек.

– Пойдем ко мне, Садек, – сказал Иван и впервые почувствовал себя человеком, отвечающим за жизнь другого человека. Вернее, даже человечка. Маленького, испуганного, с раскосыми, удивительно добрыми и нежными глазами.