Сыночек в подарок, или Станьте моим мужем, босс!
– Не знаю.
Всхлипывает Славина тоненько, и я сгребаю ее в объятья. Не знаю, как еще унять приближающуюся истерику, и на мою удачу угадываю.
Аня постепенно расслабляется, пока мои ладони невесомо скользят по ее лопаткам, и медленно восстанавливает сбившееся дыхание.
– Спасибо, Марк Алексеевич.
– Марк.
– Спасибо тебе, Марк.
Она произносит неуверенно по слогам и убегает на ресепшн. Я же запираюсь в кабинете и просматриваю смету на открытие еще одного филиала, чтобы спустя полчаса услышать ровный Анин голос в селекторе.
– Марк Алексеевич… Марк. К вам… К тебе Карина, в общем.
– Пусть проходит.
«Капучино на кокосовом молоке мне свари» доносится на заднем плане, и я кривлюсь. Нужно сказать Резниковой, чтобы переставала командовать моими людьми. А еще преподнести новость, от которой она будет в полном «восторге».
Рядом со мной любовницы не задерживаются дольше, чем на три месяца. И наш с Кариной срок истек еще на прошлой неделе. Но то я зависал в бильярде с пацанами, то Резникова не вылезала из СПА, так что пересечься и расставить все точки над i не получилось.
– Марк, милый. Эта грымза не хотела меня пропускать, представляешь?
Вынырнув из своих мыслей, я возвращаюсь в прозаическую реальность.
На пороге моего кабинета появляется обладательница бесконечно длинных ног и аппетитного третьего размера груди и недовольно морщит вздернутый нос. Передвигается неуклюже в жутко неудобных туфлях на высоченном каблуке и опускается в кресло напротив меня.
Накручивает на палец золотистый локон и ударяется о стену моего равнодушия.
И, если Карина недоумевает, то я могу думать лишь о том, как она одним только приходом успела утомить меня пафосом и манерностью.
– Моего администратора зовут Анна. Не грымза, не цербер, не горгона. Анна. Запомни.
Уточняю я грубовато, а Карина недоуменно на меня пялится, не понимая, почему я требую от нее заучить имя обычной сотрудницы, и надувает пухлые губы. Только эти ее фокусы меня ни капли не трогают.
– Знаешь, куда мы сегодня с тобой идем? – не найдя никакого отклика, Резникова меняет тему и хлопает густыми наращенными ресницами.
– Куда?
– На концерт Асти. Папа выкупил два последних билета в випке.
– Ты идешь. Я пас, – сообщаю я безразлично в то время, как Каринкино лицо вытягивается.
– Почему?
– Потому что мы расстаемся.
– Если это шутка, Марк, то совершенно не смешная.
– Это не шутка, Карин. «Мы» больше не существует. Я помолвлен на другой.
– И когда ты успел? – недоверчиво хмыкает Резникова, веря, что я стебусь, и вряд ли оказывается готовой услышать невозмутимое.
– Сегодня утром.
– Как…? Но мы же…
– Хорошо провели время вместе? Бесспорно. На этом все.
Я еще раз провожу финишную черту под нашими отношениями, чтобы у Карины не осталось никаких сомнений. Но она никак не хочет принимать суровую действительность.
Натужно морщит лоб, как будто решает в уме сложное уравнение. Вонзается зубами в нижнюю губу. И подскакивает на ноги, пошатываясь на своих ходулях.
Сначала препарирует меня острым взглядом, словно лягушку. А потом не находит ничего лучше, как устроить скандал.