ВОЛКИ: Братство порока

– Я никому не скажу. – Выдохнула девушка. – Никто не узнает. Обещаю.

Он подошел ближе и замер. Она почти физически ощущала его замешательство. Это ее единственный шанс, пока те двое не вернулись.

– Пожалуйста. – Хрипло повторила Тиль, вглядываясь в темноту.

Третий не ответил. Она ощутила, как он коснулся ее запястий.

– Я обещаю, что никому не скажу. – Произнесла Тиль.

Он мешкал еще пару секунд, словно борясь с собой, а затем она почувствовала, что может двигаться. В памяти не остался тот момент, когда Тиль покидала это страшное место. Осознание того, что ей удалось вырваться, пришло намного позже. Сначала она не позволяла себе останавливаться, опасаясь погони, а когда остановилась, увидела над головой небо – без единой звезды, безграничное и пустое, как плотное черное покрывало.

Он сжалился над ней и отпустил. Это его не оправдывало, третий все еще был соучастником зверства. Но это заставило ее задуматься кое о чем.

«Когда-то мне очень хотелось понять тебя. – Написала она в дневнике. – Мне хотелось быть к тебе ближе. В одной из статей я вычитала, что по статистике лишь небольшой процент людей может переступить через боль прошлого и жить дальше. В основном, дальнейшая судьба жертв насилия идет по одному из двух путей: либо человек становится замкнутым, недоверчивым и осторожным, либо уходит в другую крайность под названием „сексуальная активность“. Спит с кем попало, чтобы доказать себе свою нормальность и вернуть ощущения контроля над своим телом.

К сожалению, я не знаю, какой из двух вариантов выбрала ты. Но сейчас этот вопрос встал передо мной. Мне хочется верить, что во мне достаточно сил, чтобы не стать ни шлюхой, ни жертвой. Я не собираюсь ни прощать, ни мириться с судьбой. Я не верю в теорию заложенных в нас программ. Никто не заслуживает быть униженным, растерзанным и уничтоженным.

И я не буду.

Теперь у меня появилась цель, и она поведет меня вперед.

Тьма не может поглотить охотника, ведь он сам является тьмой. Отныне это моя суть. Я – зло, которое желает жертву так сильно, что готово разорвать ее руками только ради того, чтобы обладать по-настоящему, не спрашивая разрешения. Я – хищник, а они – еда. И им придется за все ответить».

Тиль закрыла дневник и выдохнула. Ей все еще было страшно и больно, но теперь это придавало ей сил. Она не будет бояться, на охоте нет места этому чувству.

– Господи, Тиль, где ты пропадала все это время?! – Малин словно поджидала ее возле ванной утром.

Та подняла на нее взгляд и нацепила на лицо уверенную улыбку.

– Жуткий грипп. Боялась заразить вас. Нечего было шляться по набережной, там жуткий ветрина. – Она прошла в ванную комнату. – Но теперь все уже позади.

– Ого. – С интересом оглядела ее соседка. – Хорошо, что ты… выздоровела.

– Кстати. – Тиль выглянула из ванной. – Подождешь меня? Пойдем вместе на лекции.

– Да. – Замотала головой Малин. – Да!

Приняв душ, Тиль долго рассматривала себя в зеркало. Она по очереди примеряла маски, выбирая подходящую. Нужно было загнать все чувства глубоко под кожу, чтобы никто о них не догадался. Улыбка добавляла внешности беззаботности, но с глазами ничего не удавалось поделать. Глаза никогда не врут. Из них невозможно стереть печаль, боль и горечь обиды. В них навсегда остается отпечаток опыта.