Несносные дочери леди Элизабет

– Ох, мам, посмотри какие ножи! – восхищенно выдохнула Лорен, останавливаясь у прилавка оружейника. Её глаза тотчас заблестели при виде искусно выкованных клинков, разложенных на темном бархате. – Говард, как думаешь, это настоящая солтеррийская сталь? Та самая, что закаляется в полнолуние в соленой воде?

– Похоже на то, – отозвался капитан, с видом знатока разглядывая лезвия. – Узнаёшь этот узор на клинке? Такой можно получить только при особой закалке в морской воде, собранной во время отлива. А эти метки вдоль лезвия – руны удачи, которые наносят под пение старинных баллад. Говорят, клинок с такими рунами никогда не подведет хозяина в бою.

– Присмотри за ней, – тихо попросила капитана, оставляя увлёкшуюся Лорен у прилавка, я направилась к рядам, где торговали специями. От прилавков с пряностями исходил такой дурманящий аромат заморских специй, что кружилась голова – здесь были и острый перец с Островов, и пахучая корица из далеких южных портов, и редкие травы с прибрежных скал.

– Взгляните, госпожа, какой шафран! Прямиком с Архипелага Тысячи Островов! – зазывала дородная торговка. – А эта корица особенная – собрана под красной луной в садах Моултана. А вот взгляните на этот имбирь – его выращивают монахи в горных монастырях. Говорят, если добавить щепотку в чай, можно увидеть будущее в чайных листьях…

– Угу, – кивнула, с интересом разглядывая прилавок, где в медных чашах, отполированных до блеска, высились горки разноцветных пряностей: золотистый шафран, коричная кора, свернутая в тугие трубочки, россыпь черного перца, похожего на крошечные жемчужины. Каждый мешочек был искусно перевязан шелковым шнуром с узелками-оберегами, а на каждой бирке красовалась печать торговой гильдии – три волны и звезда.

После трех месяцев унылой пищи в замке, где Бертолле намеренно издевался над нами, подавая прогорклую похлебку и заплесневелый хлеб, возможность купить настоящие пряности казалась невероятной роскошью. И вдохнув пряный аромат, мне на миг показалось, что я снова на кухне родного замка, где наша кухарка колдует над праздничным обедом, добавляя щепотку то одной, то другой приправы в булькающие котлы…

– Это же не простой вереск, а слезы террианы! – вдруг донесся до меня восторженный голос дочери и тряхнув головой, прогоняя наваждение, я нашла взглядом Амели. Ее щеки пылали от возбуждения, а её глаза сияли, как у кошки, увидевшей редкую добычу. В руках она бережно держала пучок необычных цветов с лепестками цвета морской глубины, которые, казалось, сверкали собственным мягким светом. – Он растет только на прибрежных скалах, где в полнолуние поют террины, и цветет всего три ночи в году, когда море светится серебром! Из него получаются самые сильные целебные отвары. Я дам вам серебряный с профилем старого короля – такие монеты высоко ценятся…

– Два серебряных, и ни монетой меньше, – упрямо качал головой травник, поглаживая седую бороду. – Я три дня карабкался по склонам, чтобы собрать эти цветы…

– Что?! Да за два серебряных, я найму дюжину парней, что принесут мне не меньше мешка слез террианы, – возмутилась Амели. Я же невольно улыбнулась, наблюдая за дочерью – когда дело касалось редких трав, она становилась такой же упрямой, как её старшая сестра. Лорен тем временем уже примеряла изящный кинжал, одобрительно кивая словам Говарда о балансе клинка. Рут и Тина тоже не теряли времени даром – они уже нагрузились корзинами с овощами и фруктами, а теперь придирчиво выбирали окорок у румяного мясника.