Амаранты. Окрыленный

Эш беспокойно заерзал:

– В этом нет ничего дурного.

Кип наклонился к Эшу и задрал его рукав, показывая браслет из сцепленных вместе скрепок.

– О-о-о, как стильно.

В голосе Тами звучало одобрение. Сердце Эша забилось быстрее.

– Очень милая идея, – сказала она. – К тому же скрепки легко достать.

– Я их поставщик номер один. – Кип вскочил, подошел к верстаку и показал ей содержимое синего пластикового ведра. – Любви хватит на всех.

Тами запустила руку в ведро. Должно быть, тут были тысячи скрепок.

– Что вам больше нравится?

Эш нахмурился:

– Вы спрашиваете, какая у меня любимая скрепка?

– Я спрашиваю, какой у вас любимый цвет.

Кип весело заявил:

– Он не может устоять перед синим.

Тами достала небесно-синюю скрепку:

– А вы?

– О, я всегда больше любил желуди. Вся эта история со скрепками на самом деле вдохновлена тем, что когда-то затеял мой отец. Он подкладывал желуди в карманы маминого фартука. Когда я спросил зачем, он стал дарить их и мне. Желуди были везде: в карманах, под подушкой, в моей любимой кружке.

– То есть небольшие знаки привязанности – это семейная традиция. – Тами задумчиво кивнула. – И вы привнесли ее в свою школьную семью.

Кип коснулся ее плеча и пошел с ведром обратно к полке.

Эш боролся с непривычным чувством зависти. Кип всегда стоял между ним и миром, оберегая его самого – и его тайну. Эш любил высокие места и безопасные расстояния, а Кипу было необходимо похлопывать кого-то по плечу, держать за руку и обнимать. Он проявлял нежность ко всем, от работниц кафе до водителей автобусов. Эш не испытывал отвращения к прикосновениям. Ничуть. Но он был полукровкой, и скрыть его наследие было труднее, чем излишек шерсти.

Ему приходилось быть осторожным.

– Пора возвращаться, – сказала Тами.

По привычке оба встали. Старинные манеры укоренились слишком прочно.

– Я поищу желуди, – сказала она. – А пока…

Она направилась к нему. Эш отступил на шаг, но ненавязчиво уклониться от сближения с ней было невозможно. Он наткнулся на верстак и замер, загнанный в угол.

– Протяните руку, – велела она.

Эш повиновался, и Тами уронила ему на ладонь свою синюю скрепку:

– Это вам.

Кип что-то сказал, и Тами рассмеялась. Дверь закрылась, а Эш так и стоял у верстака, глядя на свою руку и тщетно пытаясь разобраться в ощущениях, которые одновременно сбивали с толку и воодушевляли.

– Эш?

Он что-то промычал в ответ.

– Что случилось? – спросил Кип.

– Она дала мне скрепку.

Его лучший друг кивнул:

– Подтверждаю. Дала.

Горло Эша сжалось.

– Как ты думаешь, что это значит?

Кип слабо улыбнулся:

– Готов поспорить, это означает именно то, что мы ей сказали.

– А что мы сказали?

– Ты знаешь ответ. – Кип осторожно взял руки Эша в свои. – Скрепки – знак привязанности.

– Ты уверен?

Кип постучал пальцем по своему носу и коснулся носа Эша.

– Несправедливо, друг. Ты заставил меня пообещать, что я не буду упоминать о твоих устремлениях.

– Я ни к чему не стремлюсь, – вяло возразил Эш.

На мгновение ему показалось, что его лучший друг грустен, но Кип наклонился и прошептал на ухо:

– Эшишише, я здесь не единственный, кто разговаривает во сне.