Уроки любви и ненависти

Я презрительно фыркнула и с самым гордым видом прошагала к доске, вооружилась мелом и демонстративно проигнорировала недовольный взгляд соперника.

Педагог щелкнул пальцами, после чего на моей половине доски отобразилась трехэтажная формула, и скомандовал:

– Начали!

Зейв тут же застрочил что-то на своей части доски. Аудитория перешептывалась, наблюдая за происходящим. Педагог периодически шикал на тех, кто пытался подсказать моему сопернику. Я же с задумчивым видом уставилась на формулу, крутя кусочек мела между пальцев. Время шло. И вот, спустя четверть часа кое-кто не выдержал:

– Хартман, ты издеваешься?! – воскликнул мой ледяной жених с каким-то подозрительным отчаянием, будто только что сделал ставку.

– М-м-м? – протянула я, не отрывая взгляд от формулы.

– Ты что, дашь этому напыщенному придурку получить зачет?! – продолжал негодовать Норон.

– Ну я же позволила другому напыщенному придурку испортить мою незамужнюю жизнь, почему бы не позволить этому? – флегматично спросила я, не оборачиваясь.

«Этот» напыщенный придурок рыпнулся в мою сторону, потом покосился назад на «другого» напыщенного придурка и с видом самым зверским вернулся к математическим изысканиям.

– Хартман, ты ставишь меня в очень неудобное положение!

– Да? – искренне изумилась я, продолжая смотреть на формулу. – Филеем кверху, что ли?

Аудиторию сдавленно хрюкнула, температура в помещении сердито понизилась.

– Норон, выключи дубильник, – вздохнула я, занося мел над доской.

Температура откатилась к нормальной, я задумчиво закусила губу, постучала каблучком и отняла мел, так ничего и не написав.

– Хартман, ты что делаешь?! – взвыл ледяной таким тоном, что я поняла – точно устроил тотализатор, подлец.

– Я – решаю уравнение, а ты – мне мешаешь, – охотно пояснила, не оборачиваясь. – Впрочем, как обычно.

Ответом мне были глухие стенания человека, который только что проиграл все свое наследство. Я с некоторым удовольствием отметила, что мне приятно доводить бедолагу до отчаяния и что если он действительно поставил на меня, половину придется отжать в фонд снятия ледяного стресса.

Рядом с характерным стуком мой соперник поставил точку, раскрошив остатки своего мела.

– Готово! – воскликнул Зейв.

Я с любопытством глянула на вычисления парня, которые привели его к результату «единица» и, хмыкнув, отвернулась к своей пустой доске.

– Неверно, – спокойной констатировал педагог.

– То есть как это? – возмутился Зейв.

– Очень просто. В наипростейших ошибках.

– А их что, несколько?! – поразился мой соперник.

– Возможно, – уклончиво ответил педагог. – Но пока Эмбер не дала ответ, у тебя еще есть шанс исправиться.

– Нет у него шансов, – равнодушно проговорила я. – Чтобы заметить первую ошибку, нужно кое-что посолиднее среднего балла.

Парень сердито засопел и принялся усиленно искать ошибку. Но я не понимала, почему он сердится, ведь первая ошибка заключалась в методе решения, и он был выбран неверно. Но поскольку задача нетипичная, то и общих знаний по предмету было недостаточно.

Аудитория уже откровенно шушукалась, потому что никто не шикал и не одергивал. То, что у Зейва нет шансов на победу, поняли все. Но есть ли шансы у меня – никто не понимал.