Семена войны

– Если врата не откроются, паломники задумаются, что творится, – прошептал Таванар, перекрывая оживленный гомон толпы.

Орберезис нахмурился:

– Сольви сказала, что король мной восхищается. Можешь это представить?

– Короли столь же тупы, как и крестьяне, – фыркнул Таванар. – А он, в конце концов, всего лишь сын своей матери.

Загрохотали массивные чугунные решетки, поднимаемые десятком стражников: еще столько же удерживали их на тяжелых цепях.

Орберезис кивком позволил своим знаменосцам направиться вперед. Караван медленно вошел в город, и мужчина с трудом сдержал дрожь, понимая, что Истинный Бог не должен показывать страха.

Он принял надменную позу и въехал под своды городских стен – столь высоких, что большинство близлежащих домов пряталось в их тени. Впрочем, учитывая, какой зной стоял на юго-востоке, это было не так уж плохо.

Именно здесь Орберезис когда-то узнал, что значит выживание, – а потому он всегда восхищался огромной столицей. Ушар был необъятен во всех смыслах этого слова. Черепица крыш простиралась до самого Дворца Великолепия, а жилые кварталы делились узкими переулками на части. И лучшим путем для бегства для таких проходимцев, как он, всегда были крыши.

Внимание Орберезиса привлекли ликующие толпы на улицах. За годы его отсутствия Ушар изменился к худшему. Столица Двух Народов показалась ему намного мрачнее, чем он ее запомнил. Брусчатка была покрыта грязью, и крестьяне даже не пытались стереть сажу с лиц, а исходящую из узких переулков вонь тухлой рыбы и мочи чуть скрывал легкий привкус дыма.

Разве все и раньше были столь бедны?

Его мысли прервал кинувшийся к нему беззубый мужчина.

– Ты родом отсюда? – Его лицо покрывала грязь, а глаза лихорадочно блестели.

Орберезис постарался изобразить максимально величественное лицо. Насколько это позволяла сделать мигрень.

– Да, – медленно кивнул он. – Не желаешь ли присоединиться к моей процессии?

– Я? Присоединиться к тебе? Конечно, о Всевышний. Я молюсь тебе день и ночь, и я собираюсь отправить своего дитя изучать обычаи ордена.

– Для меня это большая честь.

Простой народ любит смирение и простоту. Они нетерпимы к громким словам. Главное, что происходит здесь и сейчас. Интересно, последуют ли они за ним, если однажды Орберезис признается, что это все фарс?

– Да здравствует Истинный Бог! – провозгласил мужчина. – Да здравствует Всевышний Господь!

Такие восхваления должны были быть ему приятны, и все же он никак не мог до конца поверить, что кто-то может считать его богом. Впрочем, в Ушаре ни он, ни его культ не имели значения. Здесь он находился во власти короля. И если он застрянет в огромном, полностью замкнутом со всех сторон городе, будет очень плохо, если властитель окажется не на его стороне.

Люди вокруг продолжили скандировать хвалебные речи. Владельцы лавок и чистильщики обуви, торговцы и даже рабы. Все пришли, чтоб лицезреть его.

«Эти бедные ублюдки совершенно не понимают, что я столь же несчастен, как и они».

– Сольви, – позвал он, чувствуя себя не в силах изобразить подобающую этому мгновению бодрость. – Они так радуются нам.