Семена войны

– Ты кажешься разочарованным, – сказал отец.

– И я действительно разочарован.

– Дои, в каждой истории есть две заинтересованные стороны, а всего того, о чем ты говоришь, попросту не существует. Доброта… Невиновность… Почему леди – невиновна, а вор виноват? Она ведь богачка, так? И в то время, как твой старик спал в грязи, леди дрыхла на шелковых простынях и солдаты охраняли ее сон. Я просто осмелился склонить чашу весов в свою пользу. Совсем чуть-чуть. Иногда существуют очень веские причины для того, чтоб обмануть человека или совершить что-то плохое. Ты понимаешь? Такова жизнь.

Дои кивнул. Ему вдруг показалось, что в глазах отца блеснула страсть, которая так редко появлялась.

– И где тогда это ожерелье, папа? – спросил он.

Отец улыбнулся и что-то достал из кармана. Огляделся вокруг, убедился, что за ними никто не наблюдает и, показав Дои прекрасную белую жемчужину, тут же спрятал ее обратно.

Глаза Дои расширились. Все услышанное обретало смысл.

– Т-ты… Почему ты?..

– Оглянись вокруг, Дои. Посмотри на своих соседей. На всех них. Они поют, танцуют и впервые за весь год едят нормальную пищу. Разве они не счастливы? Разве они не заслужили этого после ужасов прошедшего года? Разве они не должны быть счастливы?

Ожерелье украдено. И продано, чтоб купить еду и напитки.

И все счастливы. Счастливы. Счастливы.

Мир стерся в кружащемся мареве.

Королева прислала курильщиков за вором, его отцом. Сумрачные леса охватило пламя. Столбы дыма взвились в темные небеса. Крики звучали все громче. Пламя достигало ста футов в высоту. Курильщики привязывали людей к деревьям и сжи- гали их.

Вот среди привязанных к деревьям людей оказался отец. Вот курильщики подкладывают ему под ноги сухие листья и сучья.

И все счастливы. Счастливы. Счастливы.

Слова бьют хлыстом.

– Королева приговаривает тебя к смерти на костре. Кара могла постигнуть тебя одного, но все эти люди получили свою часть добычи от продажи украденного. И потому все они должны запла- тить.

Факел курильщика вонзается в сучья, и отец кричит от боли, но его глаза устремлены на Дои. На лице паника, способная вывести из себя мудрейшего из людей.

Дои должен бежать.

Но он был парализован страхом. Он хотел убежать, но не мог пошевелиться. Дои оглянулся: его преследовал серый гигант. Лицо было скрыто туманом, и он заслонял собою все небо. И взгляд его был прикован к Дои.

Бежать! Он должен бежать! Но он не мог. Он был парализован от страха.

Великан протянул к нему руку.

Бежать! Он должен бежать.

Бежать.

Проснувшись в поту, Орберезис подскочил на кровати, но встать с нее смог с трудом – сонный паралич все еще сковывал его движения. Недавний ужин подкатывал к горлу, и от него пришлось избавиться. Мужчина внезапно понял, что ему дико хочется пирога из пластуна. Вообще он его ненавидел, и все же сейчас его буквально охватило это странное желание.

Это просто кошмар.

Долбаный кошмар, ставший его проклятием, преследующий его даже сейчас, мирными ночами. Глаза Орберезиса наполнились слезами, и он разрыдался как ребенок: не столько из-за принесенных сном воспоминаний, сколько из-за всех перенесенных им мучений. Возможно, после стольких лет, когда один и тот же кошмар преследует тебя каждую ночь, в один прекрасный миг ты начинаешь его проще воспринимать – но сейчас все было не так. В тот ужаснейший день из-за сирестирских курильщиков он потерял отца. Потерял все. Но он до сих пор так и не понял, откуда в его сны приходит этот серый гигант.