Егерь. Заповедник
Охотники привезли с собой огромный алюминиевый казан, объемом с ведро, не меньше. Казан торжественно поставили на середину стола, и теперь от него идет такой восхитительный запах, что у меня нетерпеливо урчит в желудке.
В глубокой миске передо мной исходит паром утиная похлебка – густая, с блестками жира, с крупно нарезанной картошкой и морковкой, с целыми разваренными луковицами.
Их кладут в котел целиком, а когда они уже отдадут весь вкус и запах – просто выбрасывают.
Кроме похлебки на столе свежие огурцы и помидоры, хлеб, длинные темно-зеленые перья свежего лука, которые так вкусно макать в крупную соль и хрустеть ими, заедая острый луковый вкус похлебкой.
– Как вкусно! – говорит Вера, отодвигая тарелку. – Не то, что дома!
– Конечно, – улыбаюсь я. – Здесь даже воздух другой. А вечером напечем картошки в золе.
– И люди такие хорошие. Андрей, скажите, а часто к вам приезжает кто-нибудь, вроде Глеба? Или этого… я забыла фамилию.
– Болотников? – уточняю я. – Нет, Вера, нечасто. Но иногда встречаются.
– Вот бы таких людей вообще не было, правда? Устроить бы заповедник, и пускать туда только хороших людей. А всяких гадов заворачить прямо у входа!
– Заповедник для хороших людей? – улыбаюсь я. – Интересная мысль.
Вера решительно встряхивает темными кудряшками.
– Андрей, а можно нам тоже поехать с вами в Черемуховку?
– Что, соскучились по картошке? – смеюсь я. – Неужели в институте вас мало на нее возят?
– Соскучилась, – хитрит Вера, бросая многозначительный взгляд на Павла. – Это весело. А в Ленинград уедем завтра, как собирались.
– Конечно, можно, – улыбаюсь я. – Федор Игнатьевич будет в восторге.
– Это вашего грозного председателя так зовут? – с любопытством спрашивает Вера.
– Ага, – отвечаю я и тоже гляжу на Павла.
А он низко наклоняется над тарелкой, пряча довольное лицо.
*****
Через час мы выезжаем с базы. Никто не захотел оставаться – на картошку собрались весело, дружной компанией. Я еду впереди, показывая дорогу автобусу. Туристы размещаются в автобусе, вместе с охотниками.
И Павел с ними – у них с Верой явно дело идет на лад.
Бойкий и Серко, вольготно растянулись в салоне “ЛуАЗа”, радуясь простору. Я не стал оставлять собак на базе одних – мало ли, Болотникову придет в голову вернуться и подстроить какую-нибудь гадость, пока никого нет.
Когда мы проезжаем деревню, я замечаю на автобусной остановке две фигуры с рюкзаками. Глеб понуро сидит на скамейке, а Болотников с независимым видом прохаживается вдоль дороги.
Они ждут автобус до станции.
Глеб поднимает голову и провожает нас виноватым взглядом. Болотников отворачивается и делает вид, что не ничего заметил.
*****
Когда председатель сельсовета видит выпрыгивающих из автобуса охотников, он буквально столбенеет от неожиданности.
– Андрей Иванович, это что за делегация?
– Это подмога, Федор Игнатьевич, – улыбаясь, отвечаю я. – Показывай фронт работ.
– Так вот он, фронт!
Федор Игнатьевич широким жестом обводит картофельное поле на окраине Черемуховки. Картофелекопалки уже прошли, разворошили борозды и вывернули картошку из земли. Теперь по полю неторопливо ползают трактора с прицепами. Люди наполняют картошкой ведра и ссыпают их в прицепы.