Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1
– На всем белом свете у меня не осталось никого роднее моего наставника.
Сюэ Мэн дернулся, высвобождая из рук старика-монаха полу своего одеяния, за которую тот его удерживал, и глухо добавил:
– Если вы не желаете идти, я отправлюсь туда один.
С этими словами он развернулся и пошел вверх по склону.
Сырой промозглый ветер шелестел на тысячу ладов; казалось, где-то в густом тумане посреди горных пролесков перешептывались между собой тысячи злобных духов, шуршали, блуждая среди деревьев, сонмы демонов.
Сюэ Мэн в одиночку добрался до самого пика, и перед его глазами предстал величественный дворец Мо Жаня, окна которого безмятежно сияли в ночи светом множества свечей. Внезапно юноша заметил возле пагоды Тунтянь три могильных холма. Подойдя ближе к первому из них, сплошь заросшему травой, он разглядел крупную надпись, вкривь и вкось, будто собачьей лапой, выдолбленную на надгробии: «Могила сваренной на пару драгоценной супруги Чу». Второй могильный холм, расположенный прямо напротив могилы «сваренной на пару супруги», выглядел совсем свежим: его явно насыпали совсем недавно. Надпись на надгробии гласила: «Могила зажаренной в масле императрицы, урожденной Сун».
Еще десять лет назад Сюэ Мэн расхохотался бы в голос при виде этих нелепых надписей.
В то время Сюэ Мэн и Мо Жань были учениками одного наставника. Большой шутник, Мо Жань ради смеха устраивал целые представления. Даже Сюэ Мэн, который с давних пор на дух не переносил Мо Жаня, и тот зачастую не мог не расхохотаться от очередной его шутки.
Что еще за сваренные на пару супруги и жареные императрицы? Наверное, этот записной юморист Мо Жань решил сочинить для почивших жен надгробные надписи в стиле своих девизов «Ванба», «Гуа» и «Бацзи». Впрочем, причина, по которой Мо Жань решил дать собственным женам подобные посмертные титулы, оставалась загадкой.
Сюэ Мэн перевел взгляд на третью могилу.
В сумерках чернел темный провал могильной ямы, в которой лежал пустой открытый гроб. Надгробная плита также не содержала никаких надписей.
Единственное, возле ямы стоял кувшин вина «Лихуабай», пиала с давно остывшими пельменями в перченом бульоне и несколько тарелок с острыми закусками. Это были любимые блюда Мо Жаня.
Какое-то время Сюэ Мэн растерянно глядел на все это, а потом вдруг вздрогнул от испуга. Неужели Мо Вэйюй не собирался сражаться, а вместо этого вырыл для себя могилу, решив оборвать свою жизнь?
Сюэ Мэна прошиб холодный пот.
Он не мог в это поверить.
Мо Жань был из тех, кто сражается до последнего. Из тех, кто не знает, что такое усталость или смиренное принятие поражения. Следуя собственным принципам, он обязательно должен был биться с войском повстанцев до последней капли крови. Как же такое могло случиться?..
Что же Мо Жань повидал за те десять лет, что провел на пике могущества? Что же, в конце концов, случилось?
На эти вопросы ни у кого не было ответа.
Сюэ Мэн развернулся и, нырнув в темноту ночи, широким шагом двинулся к ярко освещенному павильону Ушань.
В павильоне сидел мертвенно-бледный Мо Жань. Его глаза были плотно зажмурены.