Новая жизнь тёмного властелина. Часть 2

Растопырила ноздри.

– А капризный-то какой – жуть! Прямо не мужчина, а наказанье. И что я должна теперь с тобой делать? Пылинки с тебя сдувать? А как скопытишься раньше времени? Вон сколько девок по дому бегает. Случись что, кто отвечать перед льерой будет? Я? Вот уж не надо мне такого счастья!

Сбросила с себя мою руку, набычилась.

– А железку, мальчонка, отдай. Ишь, возомнил себя королевой! Рассиживаться он не хочет! Нету у меня времени сопли тебе подтирать: своих дел по горло. Посидишь тут один – никуда не денешься. Деньги заплачены. Так что никто за тобой сюда не явится – не мечтай.

Сделала резкий выпад, попыталась вцепиться в рукоять моего меча.

– Отдай, кому говорю!

– Успокойся, женщина.

Снова отодвинул носатую на расстояние вытянутой руки. Её поступки не забавляли – подбешивали. Как не старался проявлять терпение, но поведение служанки льеры иль Гише не укладывалось ни в какие рамки. А главное: не понимал причину её наглости.

– Ещё раз прикоснёшься к моему оружию – сломаю тебе нос, – сказал я. – Обещаю. А свои обещания я выполняю всегда. Ты услышала меня, женщина? Да простит меня льера иль Гише. Но сносить твои выходки я больше не собираюсь. У всего есть предел – у моего терпения тоже.

Словно со стеной разговаривал.

– Что ты несёшь, мальчонка? Дай сюда меч, говорю!..

– Фот он! – сказала служанка.

Указала на меня пальцем. Другой рукой прижимала к носу полотенце: пыталась остановить кровь. Тратить ману на то, чтобы исцелить её, я не собирался: сама виновата – моё терпение не бесконечно.

– Ударил меня, – пожаловалась носатая. – Бешеный какой-то! И меч не отдаёт! Хозяйка будет ругаться: сама знаешь, она не любит, когда служанки трогают оружие.

Быстро она вернулась. Я едва успел примоститься на диван.

Носатая привела с собой рыжую девицу. Широкоплечую, мускулистую, с тёмным провалом вместо двух передних зубов. Та замерла у порога – в небрежной позе. Но я не обманывался: чувствовал, что рыжая в любой миг готова броситься в атаку.

Охранница? В её взгляде не заметил злости – лишь озорное любопытство.

– Ты уверена, что это не баба? – спросила рыжая. – Чот не смахивает на мужика. Вот ни капельки. Взгляд наглый, морда бабская, ни единого волоска на подбородке. Вон, погляди, и пуза почти нет. Где ты видела мужика без пуза?

– Зато ф штанах у него кой-чего имеется, – сказала носатая. – Фон гляди, как топорщатся. Рика фсегда для хозяйки таких отбирает – со здорофенной штукофиной. Потому и цена у них больше, чем у тех, кого прифозят из султаната. А теперь предстафь, что будет после зелья. Да у него ф штанах третья нога фырастет, помяни моё слофо!

Рыжая хихикнула. Молодая – лет двадцать, не больше.

– Я хочу посмотреть на это, – сказала она. – Не люблю мужиков. Но эта штуковина у них выглядит прикольно. Хоть и мерзкая: похожа на кишку, что выпала из брюха.

Носатая посмотрела на окровавленное полотенце в своей руке, снова прижала его к лицу.

Зыркнула на меня.

– Насмотришься ещё, когда будем тут прибираться. Попроси у хозяйки – может посфолит остафить его кишку на память. Сама её для тебя отрежу.