Хиты Буктока. Ана Хуан. Комплект из 4 книг

– Минималист, да? – Я рассмотрела странную металлическую скульптуру, которая напоминала взорвавшийся мозг, но наверняка стоила дороже моей ежемесячной арендной платы.

– Не вижу смысла собирать предметы, которые мне не нужны и не доставляют удовольствия. – Алекс положил печенье на журнальный столик и направился к барной тележке. – Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, – я села на диван, не зная, что говорить или делать.

Он налил себе стакан виски и сел напротив, но недостаточно далеко. Я почувствовала аромат его одеколона – что-то древесное и дорогое, с примесью специй. Он пах так приятно, что мне хотелось зарыться лицом в его шею, но вряд ли ему это понравилось бы.

– Расслабься, – сухо сказал он. – Я не кусаюсь.

– Я расслаблена.

– У тебя побелели костяшки.

Опустив взгляд, я осознала – я так сильно сжимаю край дивана, что костяшки действительно побелели.

– Мне нравится, как ты все устроил, – я поморщилась. Какое клише. – Но ни одной фотографии.

Впрочем, я вообще не видела никаких личных вещей – ни одного признака настоящего дома.

– А зачем мне фотографии?

Я не поняла, шутит он или нет. Наверное, нет. Алекс не шутил, не считая того единственного раза у него в машине несколько дней назад.

– Для воспоминаний, – ответила я, словно объясняя простейшее понятие маленькому ребенку. – Чтобы помнить людей и события.

– Для этого мне фотографии не нужны. Воспоминания хранятся здесь, – Алекс постучал себя по лбу.

– Любые воспоминания тускнеют. Фотографии – нет.

Во всяком случае, цифровые.

– Не у меня, – он поставил пустой стакан на столик, его взгляд потемнел. – У меня превосходная память.

Я не удержалась и фыркнула.

– Кто-то высокого мнения о себе.

Это спровоцировало тень ухмылки.

– Я не хвастаюсь. У меня гипертимезия. Исключительная автобиографическая память. Погугли.

Я замерла. Такого я не ожидала.

– У тебя фотографическая память?

– Нет, это разные вещи. Люди с фотографической памятью запоминают детали увиденной картины. Люди с гипертимезией помнят почти всю собственную жизнь. Каждый разговор, каждую деталь, каждую эмоцию, – нефритовые глаза Алекса превратились в изумруды, темные и угрожающие, – хотят они того или нет.

– Джош мне никогда не рассказывал, – ни разу, ни малейшего намека, хотя они дружили уже почти десять лет.

– Джош рассказывает тебе не все.

Я никогда не слышала о гипертимезии. Звучало невероятно, словно сюжет научно-фантастического фильма, но я слышала искренность в голосе Алекса. Каково это – помнить все?

Сердце забилось быстрее.

Это было бы прекрасно. И ужасно. Ведь помимо воспоминаний, которые хочется сохранить возле сердца такими яркими, словно все повторяется наяву, есть и другие – их хочется отправить в небытие. Невозможно даже представить, как можно жить без успокоительного осознания, что ужасные образы постепенно померкнут и превратятся в слабый шепот прошлого. Мои личные воспоминания настолько исказились, что я не помнила ничего до девяти лет, когда случились самые кошмарные события моей жизни.

Текст предоставлен ООО «Литрес».