Запретная девочка Тагира

С этими поисками у меня все из головы вылетело. Пытаюсь понять, о чем он. Что я пропустил.

– Завтра поставка, – мне кажется или он и правда смеется в трубку? – Завтра мои малышки прибудут в салон.

«Его малышки». Вот, что его действительно волнует. Не глупая девчонка, которая, возможно, пропала бесследно, а «его малышки».

– Мне пора, – кидаю я в трубку, чтобы не сорваться.

Сука.

Теперь я ненавижу его еще больше. и еще быстрее мне охота реализовать свой план.

Мурат прав – без Полины это сделать будет даже проще.

Зажмуриваюсь и тру ладонями глаза.

Сука.

Опять она перед глазами. Этот ее взгляд.

Давлю себе на виски. Не выдерживаю напряжения, хватаю первую попавшуюся вещь со стола и со всей силы швыряю ее в стену. Стакан звонко разбивается, а по белой стене стекает коричневая жидкость.

На следующий день я прихожу в офис очень рано. Сегодня поставка. Важный день.

Тачки уже в порту на таможне. Скоро выедут в салон. Ехать им часов шесть.

Иду к окну и вижу в нем свое отражение.

Круги под глазами. Щетина больше чем обычно.

Я не спал почти всю ночь.

Владислав позвонил около часу и сказал, что на обочине нашли труп. Возможно, девчонки, которую я ищу.

Прежде чем выехать, я, наверное, минут десять сидел и смотрел в стену.

А что, если это Полина? Тогда реализация моего плана лишь ускорится.

Но что, если это она?!

Этот вопрос возникал в моей голове снова и снова.

Чтобы не слышать его в голове, я вскочил и помчался на место происшествия. Там как раз работала оперативная группа.

– Вот, – Владислав подвел меня к белой простыне и поднял край. – Она?

Когда он потянул вверх простыню, у меня сердце замерло. А потом рухнуло.

– Нет, – выдохнул я с облегчением. – Не она.

И еще раз посмотрел на изуродованное лицо совсем молодой девчонки.

– Кто ее так? – спросил я, морщась.

– А хуй ее знает, – пожал плечами Владислав. – Изнасиловали, скорее всего, и выбросили из машины. Обычное дело.

Он бывший оперативник и для него это, похоже и правда обычное дело.

– Ищите дальше, – все, что я смог произнести. И уехал домой.

Но так и не смог заснуть.

Поэтому на меня сейчас и смотрит то, что я вижу в отражении. И вообще, эти дни тяжело дались мне. Очень тяжело.

И я не хотел копаться в себе и искать причины.

– Тагир, – слышу в селектор взволнованный голос секретаря, – к вам Артем…

Договорить она не успевает, потому что ко мне в кабинет врывается сам Артем.

– Тагир! – кричит он и на его лице легко читается шок. – Блять!

– Что? – щурюсь я. – Что такое, Артем?

– Тачки, – тяжело выдыхает.

– Что с ними? Артем? – подбегаю к нему и трясу его за грудки. Он как будто потерян. Смотрит на меня затуманенным взглядом и шевелит губами. – Что? Сука! Артем! Что с тачками?

Сколько прошло дней?

Я не знаю.

В комнате, где я нахожусь, нет окон. Я не знаю, когда наступает утро и приходит ночь. Сплю я мало.

Я не знаю, где я и зачем меня здесь держат.

Последнее, что помню, прежде чем я очнулась здесь, – это яркий свет. Как вспышка. И потом темнота.

Как только пришла в себя, я осмотрелась. Все цело. Немного болит бок справа и там огромный синяк, но терпимо. Ребра, вроде, не переломаны.