Голова на серебряном блюде

«Поверить невозможно», – подумала Флоранс. И все это потому, что, рискуя своей жизнью, она сбежала из замка и пришла в королевский замок в Венгрии!

Наконец обеих старух, оставшихся без единого пальца, связали по рукам и ногам, так что они напоминали извивающихся гусениц, взяли на руки и, не обращая никакого внимания на их причитания, бросили в костер.

Когда по площади прокатился треск древесины, а пламя взмыло еще выше, наводнявшие площадь люди заголосили. В их реве потонули даже крики двух женщин. От переполнявших их впечатлений толпа радовалась уже без какой-либо причины. Некоторые люди даже танцевали.

– Все кончено. Пошли, – сказала Флоранс Руди. Долгое неприятное зрелище подошло к концу. Она надеялась, что второй раз возможности увидеть подобное не представится. И те, кто устроил сегодняшнее представление, и те, кто с восторгом наблюдал за ним, были такими же преступниками, как и графиня из Чахтицкого замка. Искоса взглянув на людей, собравшихся веселиться до ночи, Флоранс и Руди быстро ушли с площади и направились в родную деревню.

Политический расчет венгерского короля оказался более чем разумным. В XVII веке сознание народных масс еще нельзя было назвать высоким, поэтому кровавого ритуала возмездия хватило, чтобы люди посчитали трагический инцидент исчерпанным. Почти никто не требовал для хозяйки замка более сурового наказания.

Сама мысль о том, чтобы казнить благородную женщину при скоплении народа, была недопустима для венгерской монархии. Подобное стало возможным много позже, в эпоху Французской революции. Но все же правители Венгрии думали в том же направлении, что и Флоранс. Разумеется, они не могли сообщить народу о наказании, выбранном для графини, которая имела власть над людьми и по определению не могла допустить ошибку. Однако и отпускать ее на все четыре стороны до конца жизни они не намеревались. Продолжи она свои черные дела, вполне могло бы разгореться пламя народной революции.

В королевский дворец пригласили членов рода Батори и дни напролет держали с ними совет. Проливать кровь знатной родственницы они никак не могли – в противном случае такая же судьба однажды могла постичь и их самих. Какова бы ни была причина, дворяне не должны были погибать от рук черни. Но и отдавать ее под присмотр стороннего человека, тем более простолюдина, было просто немыслимо. С другой стороны, любой аристократ, согласившийся держать ее в своем доме, покрыл бы себя позором.

Можно было бы пожизненно заключить ее в Чахтицком замке, но в таком случае она воспользовалась бы своей властью и принялась за старое, стоило семье ослабить надзор. Так что же, перевезти ее в другой замок? Но такого замка у них не было, а если и был бы, то ее пребывание там стало бы пятном на репутации его владельцев.

Все метались из стороны в сторону, и переговоры приняли запутанный оборот. Прошла уже неделя, а они так и не пришли к решению. Оставался лишь один выход – отравить ее в обстановке строжайшей секретности, а народу объявить, что она умерла от болезни. Все участники переговоров начали склоняться к такому варианту, однако король резко воспротивился их планам. Тайное однажды стало бы явным, и тогда ее смерть стала бы дурным прецедентом. Рассуждая как настоящий лидер, король напомнил им о незыблемой истине: человека голубых кровей ни в коем случае нельзя лишать жизни, каково бы ни было его преступление, – иначе существующий порядок даст трещину.