Любовь огненного дракона

 В конце туннеля располагался ритуальный каменный стол, у основания которого нажатием на рычаг открывался ящик. Мужчина запер медальон в деревянную лакированную шкатулку, предварительно заботливо обернув украшение в несколько слоёв бамбуковой ткани.

Размеренный шум городской суеты убаюкивал и всячески оттягивал окончательное пробуждение. Будильник на сотовом зазвонил снова. В третий раз. Тонкая женская рука вынырнула из-под лёгкого пледа и наугад ткнула на экран. Звуки назойливой и раздражающей трели стихли ещё на пять минут. Длинный трубный гудок поезда, проезжавшего неподалёку, наконец разбудил Айю. Она раздосадовано скинула с головы покрывало и дала солнечному свету ослепить глаза.

Несмотря на то, что на дворе уже стоял сентябрь, летняя духота не спешила исчезать из воздуха неспящего Иньцзы. С самого рассвета жизнь уже кипела в торговых и офисных домах, заставляя брокеров, клерков и прочих работяг с неохотой просыпаться чуть свет, есть приготовленный сонными жёнами завтрак и бежать на серую рутинную службу. Так считала Айя. Так считала добрая половина рабочего населения в городе. Одно её безмерно радовало: своё дело девушка любила. Просто надо научиться пораньше ложиться спать.

Накануне один из коллег позвал её в небольшой ресторанчик отметить повышение. Айю это не слишком восторгало, так как когда-то они в одно время поступили на практику в аукционный дом. Однако Хань настолько усердно подхалимничал с начальницей, что стал быстро подниматься по карьерной лестнице. Девушка считала, что была талантливее и трудилась намного усерднее хитрого ловеласа. Часто вызывалась выполнять дополнительную работу, брала на себя сложные исследования. Оставалась до поздней ночи, чтобы в итоге получить идеальный результат.

На вечере в кафе Айя задумчиво сидела в компании, покручивая стакан с виски, и с досадой наблюдала, как Хань тычет себя в грудь, рассказывая коллегам, как много он сделал для должности заместителя. Взгляд её перешёл на начальницу. Нани смотрелась старовато для своего возраста.

«Скорее всего, просто привирает на десяток лет», – придирчиво посмотрела девушка на хозяйку исторического дома искусств. Седые волосы не так сильно бросались в глаза из-за изящных высоких причёсок, которые начальница меняла каждый день.

Айя прикрыла один глаз и посмотрела на неё снова сквозь мутное стекло стакана.

«Все они – проекция», – вдруг прозвучало у неё в голове, – «дунь – и иллюзия рассыпется на миллионы песчинок. Ты реальна, ты много работаешь. Слишком много.»

Со вздохом девушка опустила бокал на стол и подпёрла рукой щеку. Очки в тонкой оправе покосились, и она сняла их. Всё это – проклятая жалость к самой себе. По крайней мере, её не увольняют и ценят как ответственного сотрудника.

– … Мы с ней вместе пришли сюда около трёх? Четырёх лет назад? Айка?

Она встрепенулась от того, что напыщенный товарищ обратился к ней по имени, и вновь надела окуляры.

– Прости, что?

Хань, нацепив ехидный оскал, вычертил каждое слово заново:

– Говорю, как давно мы сюда устроились работать? Ты всё ещё сидишь в аукционном крыле. Оценщицей? А я перебрался на несколько этажей выше, ближе к сливкам общества.