Любовь огненного дракона

Девочка научилась терпеливо и смиренно относиться к государственным делам. В дни, когда их оказывалось слишком много, мать брала дочь, и они в сопровождении нескольких приближённых отправлялись в уютный отдалённый «Дом леса». Их скромное убежище от внешнего мира.

Самыми счастливыми днями становились визиты императора. Тогда они проводили время, как обычная дружная семья, и Синь-ми могла насладиться реками материнской и отцовской любви.

– Ваше Величество!

Голос Устюра заставил принцессу вынырнуть из воспоминаний и обратить внимание на мужчину, вошедшего в покои. Хуан-гу кивнул, стражник убедился, что всё в порядке, и аккуратно прикрыл створки.

Лекарь выглядел очень взволнованным. Он подошёл к повелителю и присел перед ним, склонив голову.

– Я в смятении, мой император, – не поднимаясь произнёс мужчина. – если позволите, хотелось бы поговорить наедине.

Хуан-гу взмахнул рукой, приказывая повару и страже покинуть комнату.

– Я слушаю тебя.

Устюр с опаской оглянулся на Синь-ми, продолжавшую сидеть у кровати, и достал из-за пазухи крупный осколок, оставшийся от опасного сосуда.

– Я нашёл это в лечебной кладовой, мой император. В ёмкости был тот самый яд, которым вас отравили. Уверен, что кто бы это ни был, он проник в комнату с запасами и подложил жидкость для того, чтобы меня обвинили в покушении на вас. Во дворце есть предатель. Он ходит среди нас и заметает следы.

– Откуда нам знать, что это не вы? – задумчиво проговорила принцесса, склонив голову вбок и уперев взгляд в мужчину.

Устюр испуганно вытаращил глаза и вновь бросился в пол:

– Помилуйте, госпожа! Стал бы я рассказывать и показывать вам, рискуя своей головой? Мне посчастливилось лечить и вашего отца, и деда. Почти вся моя жизнь прошла при дворе на службе императорской семье, и я ни одного дня не сожалел об этом.

– И какие же у тебя мысли, лекарь? – спокойно спросил Хуан-гу и заглянул мужчине в лицо.

Их взгляды встретились, и император не нашёл в глазах Устюра лжи.

– Только у одного человека помимо меня есть ключи от кабинета с запасами. У императорского советника Чан-ги.

Мягкая дымка, подобно тонкому покрывалу, сотканному из росы и тумана, окутывала территорию сыхэюаня этим ранним прохладным утром. Лёгкий ветер касался кроны деревьев, и они перешёптывались между собой о чём-то своём, сокровенном. Кедры и сосны, окружавшие двор, стояли в молчаливом величии, их смолистые стволы отражали первые лучи восходящего солнца, которые, пробиваясь сквозь сонный морок, казались неяркими блестящими нитями. Добрая половина листьев на прочих деревьях пожелтела, их краешки светились в утреннем зареве, как золотые монеты, готовые вот-вот сорваться и полететь вниз.

Сыхэюань дышал. Он был наполнен драконьей энергией и жаром изнутри. Низкие крыши четырёх домов с выгнутыми углами, застеленные серо-зелёной черепицей, выглядели как старинные кисти, готовые запечатлеть каждый момент тишины и умиротворения.

Несмотря на внешнюю гармонию и спокойствие, нечто бередило души семейства Ли. Матушка Минь стояла у окна и неспешно, маленькими глоточками смаковала горячий чай.