Тайна брачной ночи генерала-дракона

– Чья рубашка? – осмотрелась я, понимая, что в спальне, которая напоминала какой-то исторический фильм, кроме меня никого не было. Значит, моя!

Я расправила ее, глядя на обилие рюш и бантов. Ночная рубашка? Серьезно?

Подняв глаза, я заметила старинное зеркало, похожее на музейное. Я шагнула к нему, и увидела незнакомку с длинными рыжими волосами, которая смотрела на меня испуганно и недоверчиво. Пол холодил босые ноги, а я вглядывалась в чужое лицо. Подняв брови, я заметила, что красавица в зеркале тоже подняла брови. Я прикоснулась к зеркальной глади, а незнакомая девушка тоже положила на нее руку.

– Черт, – выдохнула я, отпрянув. – Это не могу быть я! Я что? Себя не знаю?

Как странно!

Я осмотрелась, глядя на роскошь, окружившую меня со всех сторон. Два уютных кресла прятались в темноте, притаившись возле потухшего камина.

В комнате было зябко, а я натянула на себя рубашку, причем, сначала – задом наперед. Потом я поняла свою ошибку и переоделась.

– И как так получилось? – прошептала я, осматриваясь, словно все вокруг вот-вот исчезнет.

Приоткрытая дверь пропускала полоску желтого уютного света. А я решила приблизиться к ней, как вдруг полоска померкла.

Возле двери кто-то был.

Я сделала шаг назад, как вдруг в комнату влетела красивая, худощавая женщина лет сорока в роскошном кремовом платье и совершенно безумным взглядом на бледном скуластом лице. На ее голове была сооружена сложная прическа из таких же рыжих волос, как и у меня.

Дамочку натурально трясло, а она не знала, куда себя деть.

Она тяжело дышала, а ее маленькая грудь, закованная в корсет, вздымалась так, что мне стало страшно, а не вылетит ли она. На искаженном мукой и гневом лице незнакомки застыла ненависть. Взгляд ее ледяных серо – голубых глаз впивался в меня.

Я не успела удивиться, как в два прыжка женщина подлетела ко мне.

Звонкая внезапная хлесткая пощечина обожгла мне щеку.

Ай!

За что?!

От неожиданности я покачнулась и прижала свою холодную руку к разгоряченной щеке и посмотрела на дамочку с возмущением.

– Вы что себе… – задохнулась я, чувствуя внутри волну негодования.

– Нет! Это ты что себе возомнила! – прошипела дамочка. Ее худой палец больно ткнул меня в грудь.

Женщина дышала сквозь стиснутые зубы. В уголках ее глаз притаились слезы ярости. И сейчас эта ярость была направлена на меня.

Я видела, как ее трясло. Она расхаживала по комнате, словно разъяренная тигрица, обмахиваясь сложенным веером. Ее прудовые духи с запахом розы и карамели показались мне незнакомыми.

– Я в жизни не могла представить, что моя дочь скатится до солдатской подстилки!– задыхаясь, прошипела женщина, словно заведенная игрушка, меряя комнату шагами.

Она снова сглотнула, делая такие огромные шаги, что в два счета достигла середины немаленькой комнаты.

Это что? Моя мать?

Ее губы сложились в беззвучное слово: «Дрянь!». Говорила она тихо, словно боялась, что кто-то услышит.

– Помнишь, я говорила тебе о баронессе Портланд, о ее репутации подстилки! О ее позоре! И ты решила стать такой! Да? Вставай! Вставай! Пойдем! – шипела она, задыхаясь яростью.