Уродина. Книга третья. Польская карта

Дальше шёл сифилис. Это понятно. Это бич в армии. И нет возможности с ним побороться. Основной, мать его, инстинкт.

Иван Яковлевич подчеркнул слово в записке и задумался. Провести тотальную проверку и отселить сифилитиков отдельно? А причину? Ну, девах? Создать нормальные публичные дома с докторами при каждом. Бред?! А что делать? И лечат сейчас мазями на основе ртути. Которые практически не помогают, а вот здоровью вредят конкретно, хотя… Какое здоровье у сифилитиков?

Нда, а ведь нет способа из эпидемии просто заболевание сделать, кроме как отселение. И ежеквартальное обследование. Без микроскопа? Без микроскопа. Левенгук? Умер десять лет назад. Но несколько микроскопов, пока, наверное, купить можно. И нужно. Прямо срочнее срочного. Блин блинский, раньше-то, чего не вспомнил, – Брехт себя по лбу шлёпнул и, оставив сифилис на завтра, сел писать письмо русскому посланнику в Роттердам. Брехт на уроках физики детям про голландского лавочника рассказывал. Даже цифру сейчас вспомнил. Мастер изготовил двадцать пять микроскопов из которых несколько увеличивали более чем в двести раз, по слухам был даже один с пятисоткратным увеличением.

«Любые деньги» – сделал он приписку в конце письма. Потом подумал и добавил «Совсем любые и как можно больше (не денег, а микроскопов), за десять купленных – орден Андрея Первозванного».

Ничто не порождает в государстве такой неразберихи, как вводимые новшества; всякие перемены выгодны лишь бесправию и тирании.

Среди бумаг, доставленных полковником Петром Семёновичем Салтыковым с Кавказа, попались Ивану Яковлевичу и постановления суда. Тоже сам попросил их привезти. Подумалось тогда, что не плохо бы понять, есть там казнокрадство и приписки, либо на самом деле такую прорву дерева за семьдесят лет освоения Северного Кавказа извели. Были бумаги по воровству, но бытовому. Один солдат у другого украл пару рублей или денщик у офицера спёр, но коррупционеры либо не попадались, либо их не было. А вот одна бумага Брехта заинтересовала. Она настолько выбивалась из прочей мишуры мелкой, что Иван Яковлевич её несколько раз прочёл. Полковник Навагинского пехотного полка Дебеусобрия проявил медлительность выполняя приказ губернатора Астрахани о скорейшей его отправке из Астрахани в Кизляр. По мнению судей и по силе военного артикула виновные подлежали разжалованию в солдаты: полковник Дебеусобрия на год, а исполняющий обязанности майора капитан Тимонин на полгода. Но потом приговор смягчили, а «чтобы впредь осторожно поступали вычесть из их жалования на госпиталь на полмесяца».

Брехт, прочитав, глаза прикрыл и представил себе картину. Вбегает генерал-майор в штаб полка и стукнув ладошкой пухлой по столу требует. А подать мне карету и сопровождение эскадрон до Кизляра.

– Это же три, а то и пять дней пути, подготовиться надо, Ваше Превосходительство, – говорит ему этот самый Дебеусобрия. Странная фамилия. Из грузин, ну там на Кавказе все фамилии странные. Но раз человек стал полковником, читай командиром полка в Низовом корпусе, то человек храбрый и ответственный, там дураки долго не живут, как и бездельники, – подготовиться нужно, опять же татары озоруют по дороге, а сейчас дожди, порох отсыреет, ружья использовать нельзя будет.