Учитель. Назад в СССР 2
Видимо что-то такое отразилось на моём лице, потому как кондуктор слегка напряглась. Я похлопал себя по карманам, отыскал бумажку и протянул суровому контролёру. Женщина долго изучала документ, но, в конце концов, вернула его. Ну а я заодно поинтересовался у важной дамы, куда еду. Женщина снова напряглась, но ответила. Выяснилось, что автобус я выбрал правильный, и следую верной дорогой, аккурат в сторону нужного мне магазина.
Почему-то я думал, что «Тысяча мелочей» – маленькая скобяная лавчонка, навроде как прилавки на рынке со всяким хламом. Но магазин оказался большим, с самым разнообразным товаром. Собственно, хозяйственных мелочей я себе набрал под завязку. Шпингалеты, молоток, крючки, гвозди… Короче, прибарахлился немного, чтобы было чем приводить в порядок дом.
Вот только не нашёл ничего для поделки, которую обещал сделать для школы. Побродил ещё немного по улицам, заглянул по дороге в один универсам, не обнаружил ничего подходящего, решил выдвигаться обратно в больницу. Заскочил в столовку, прикупил разных пирожков, уточнил у прохожих, как доехать до места, и покатил к Марии Фёдоровне. И снова улицы, проспекты, красота…
В больницу добрался быстро. Моя подопечная даже не узнала про моё отсутствие. Не успели мы с ней перекинуться парой слов и съесть по пирожку, как в коридоре раздался какой-то непонятный шум, ругань, а потом всё стихло так же внезапно, как и началось.
– Егорушка… ты вот чего… ты глянь-ка, кто там шумел-то… – отчего-то встревожилась Мария Фёдоровна.
– Да стихло уже, какая разница? – удивился я. Любителем сплетен никогда не был, как и тем, кто жаждал приобщиться к человеческому горю или несчастью, снимая всё на камеру, вместо того, чтобы помочь или вызвать спецмашины.
– Дед мой… Василь Дмитрич… Говорю тебе, дед мой буянил… – зашептала Беспалова. – Что ж я его голос не признаю? Только стих быстро, не к добру это… Ты уж проверь, Егорушка, сделай милость!
Мария Фёдоровна схватила меня за руку, неприкрытая тревога в женских глазах заставила меня прислушаться к просьбе и выйти из палаты в коридор. На посту никого не было, а в конце прохода мельтешила девичья спина в белом халате рядом с мужичком, подозрительно похожим на Митрича.
Я ускорился, удивляясь тому, что дядь Вася не зашёл в палату к жене, да и вообще, шагает себе непонятно куда, при этом молчит. Такое поведение ему в принципе несвойственно, насколько я успел узнать этого неугомонного живчика. Догнав, замедлил шаг, пытаясь расслышать, что вещает медсестричка сердитому Василию Дмитриевичу.
– Главврач вас не примет! Он на совещание! Дежурный врач на обходе! Ну куда же вы! Подождите! Остановитесь! Пожалуйста, поверьте! Врачи сделали всё возможное! Я вам очень соболезную! Ну нельзя же так! – с отчаяньем в голосе лепетала молоденькая девчонка.
Не Маруся, что характерно. Новая смена заступила? Ну да, бог с ними. Надо понять, куда так стремительно несётся дядь Вася, сопя, как разъярённый носорог.
– Где тута у вас морг? – рявкнул он медсестре.
Морг? На кой-ляд Митричу сдался больничный холодильник? И тут до меня дошло. По всей видимости, в палате номер семнадцать, на койке, где ночевала Мария Фёдоровна, с предыдущей пациенткой случилось непоправимое. И кто-то сказал об этом Василию Дмитриевичу. Кто-то, кто не в курсе, что на пустую кровать определили временную больную.