Дурень. Книга четвёртая. Ветер

– Надеваем, – одними губами прошептал Мончаг.

«Послы» вынули из карманов плащей сшитые из толстой шерстяной ткани носки большущие и надели на сапожки, чтобы не греметь по паркету. В отсталой Англии ещё до системы коридоров не додумались и дальше шла анфилада комнат. Придерживаясь стен, троица калмыков прошла первую, почти пустую. Стояла два шкафа и что-то вроде оттоманки у стены. Следующая комната была отделена не дверью, а шторами плотными, и за ней находилась библиотека. Тут на полу лежал большой ковёр и шагов вообще не было слышно. А вот дальше опять была дверь и из-за неё слышался храп.

– Кляп, – почти беззвучно скомандовал бывший десятник Беляшу и тот, кивнув, вытащил из кармана тряпку.

Дверь проскрипела в очередной раз, но слабо, пожаловалась очередным посетителям вполголоса. «Сссмажжжжьте меня». Эта жалоба министра не разбудила. «Послы» джунгарского ханства подошли, теперь уже сильно не таясь, к кровати и Мончаг, отодвинув балдахин немного, схватил за нос, лежащего на спине и выдающего рулады похлеще, чем Брунгильда в опере Вагнера, Министра по военным и колониальным делам Великобритании.

– Ап, – открыл рот барон и Беляш ответственно, аккуратно, чтобы не один писк из горла Джона Пакингтона не раздался, сунул туда кляп, раньше бывший куском простыни льняной.

– Давай, – кивнул Мончаг Монголу, сам при этом продолжая держать министра за плечи. Беляш навалился на ноги.

Монгол вытащил клинок и загнал его в глаз барона. Тело сухонького и совершенно не мускулистого министра выгнулось дугой и обмякло.

– Кляп.

Беляш достал тряпку изо рта у мертвеца и взамен на лицо его положил большой листок, на котором толстым грифелем было написано: «Ирландия будет свободной».

– Уходим.

Надо обладать железными нервами, чтобы быть приветливым каждый день с одним и тем же человеком.

– Из ружей? – Владимир Фёдорович, видел, что ружья чуть больше, чем обычные, но ведь не сильно. И это просто ружьё. Как можно пулей, пусть даже дюймового калибра, остановить двухмачтовую шхуну при всех поднятых парусах?

– Мы попробуем, – и не дожидаясь дальше разрешения от капитана корабля, Дондук кивнул стоящим подле него калмыкам.

Кох навёл подзорную трубу на шхуну. Расстояние, если и сократилось на немного, то самую малость. По-прежнему около четырёх кабельтовых. Оставив корабль контрабандистов в покое пока, капитан-лейтенант переключил внимание на артиллеристов. Те остужали как раз уксусом стволы орудий, и даже до мостика вонь добралась. Каково там, прямо у орудий, артиллеристам дышать?! Махнув и на них рукой, Кох двинулся к расположившимся уже вдоль фальшборта калмыкам.

Те вынули из брезентовых мешочков, обшитых изнутри белой хлопковой тканью, небольшие совсем подзорные трубы и стали приделывать их к верхней части ствольной коробки. Какое-то хитрое крепление, наподобие ласточкиного хвоста, при сборе сруба используемое. И минуты не прошло, а прибор уже установили. Ещё минута прошла, ну может полторы, пока примерялись к ружьям и высоте фальшборта калмыки. Получалось неважно, как понял капитан. Стоя, не выстрелишь, самому сгибаться надо, а стоя на коленях, как попробовали калмыки, наоборот, их роста не хватает.