Дурень. Книга четвёртая. Ветер
На самом деле калмыка Кольку, которому повредили ногу на футбольном матче с матросами «Аретузы», зовут прикольно, как кофе по-украински – Кава, что переводится как «низкорослый». Такой и есть, до плеча всего князю Болоховскому. Кольку решил Сашка в этот раз не отправлять в плавание. Не сильно, наверное, способствует срастанию костей шторм, скажем. Будут формироваться команды для двух следующих фрегатов, туда, подучив молодёжь и выздоровев, Колька и отправится. Нога у того пока к шине приторочена и ходит он, опираясь на костыль, но тут поговорка: «время лечит» точно сработает. Срастётся. Зато спецназовцев на следующие корабли «ветеран» чуть лучше подготовит, чем его готовили. Опыт не пропьёшь.
Так про Лебедянь. На пристани было так многолюдно и столько корабликов и барж разных стояло, что Сашке казалось, что он в мифические Нью-Васюки попал. Как же – ярмарка всемирная, а там ещё и малые олимпийские игры завтра начнутся. Прямо на пристани плакат был на тумбе, что послезавтра на ипподроме скачки, а потом соревнования для лошадей тяжеловозов.
В афишу ткнул носом князя, вертящего головой на все триста шестьдесят градусов, Колька. И ткнул весомо и осуждающе.
– Гляньте, Александр Сергеевич. Соревнование среди тяжеловозов. А мы тогда почему сюда своих не присылаем? Что у нас будёновцы хуже их лошадей?! – взгляд при этом не осуждающий уж прямо, мол, какого хрена, а вопросительно-удивительно-обиженный. Мол, какого хрена! Ну хрен тот же, только чуть пожиже. Не заросли неубиваемые, а так, куст.
– Хм. Не знал. Я про скачки и ярмарку в газетах читал, но думал, что нам до этого дела нет. Мы ведь выводим не рысаков. А тут вона чё! – Сашка прочитал всю афишу, и что там, и как будут тяжеловозы соревноваться, не нашёл. Ну, сами увидят. Теперь, раз тут, точно надо всё разведать и главное – определить не попаданец ли создатель сего сельхоз-конного рая.
– Эх, не успеть. Через два дня уже соревнование. На следующие обязательно нужно Борьку послать. Он тут всех победит, – кинул ещё хреновины в Сашку Колька.
Борька – это на самом деле жеребец будёновской породы «Богатырь». Но нрав у огромного вороного жеребца покладистый, не кусается, не артачится, когда его запрягают, так постепенно в Борьку и трансформировался. При этом 195 сантиметров в холке и грудь колесом, и рожа кирпичом, и круп тазиком.
– Может, они тренируют своих тяжеловозов? – Вот тут Кох точно специалистом не был, но ведь рысаков точно тренируют.
– Мы пойдём на эти соревнования, вашество? – дёрнул его за рукав Колька. Сашка завис, он смотрел как с баржи метрах в пятидесяти по сходням сводили скаковых лошадей. Красавцы.
– Конечно. Для того сюда и добирались. Давай бричку сначала найдём и попытаемся на ночь устроиться.
По мере продвижения по городу первое впечатление от Лебедяни портилось и к тому моменту, как извозчик подъехал к центру городка, Нью-Васюки превратились и в голове у Виктора Германовича, и в Реале, в деревню «Гадюкино». Незамощённые даже в центре дороги были, видимо после прошедших недавно дождей, все в лужах-озёрах и колеях. При этом, наверное, ведь к ярмарке городничий и всякие «уважаемые» люди готовились, кое-где виднелись заплатки на дорогах. Не повезло просто с дождями.