Внутри секты. Почему люди попадают под влияние культов и можно ли им помочь

Мы с вами часто слышим термин «секта» в понимании «деструктивный культ», но это не совсем корректное толкование. Изначально термин «секта» был религиоведческим термином, который определял некую группу как отколовшуюся от традиционной религии, сохраняя уважение и базовую ориентацию на основные религиозные догматы – например, на Библию – но трактующую их иначе. Кривая ветвь древа, так сказать. А журналисты, политики и часть общества превратили этот термин в синоним «манипулятивно-эксплуатирующих групп» или деструктивных культов.

Так, например, у нас любят использовать термин «гражданская жена», обозначая им сожительницу, хотя изначально термин использовался для разделения светской и религиозной традиции бракосочетания.

Американский философ и психолог Майкл Лангоуни отделяет культы от других движений по принципу наличия в них систематического влияния или увеличения психологической зависимости в рамках эксплуататорских манипуляций. Эксперт справедливо отмечает, что существуют различные уровни и типы деструктивности. Другие организации, по мнению Лангоуни, могут быть похожи по идеологии на новые религии, или применять инновационные методы психотерапии, или быть новыми политическими движениями, но от деструктивных культов и сект их отделяет то, что они не манипулятивны, не эксплуатируют своих членов и уважают автономию личности[7].

Другая проблема, с которой сталкиваются ученые-исследователи культов, связана с тем, что культы, имеющие огромное количество филиалов в разных географических точках планеты, могут сильно отличаться по степени своей деструктивности и опасности.

Возьмем, например, отечественную секту «Анастасийцев», которые используют концепции экопоселений, зеленой экологии и псевдорелигиозных практик, а также верят в летающие грибы, святость кедра, говорящую медведицу и т. п. вещи. По мнению некоторых моих коллег, в России у них больше 100 филиалов и поселений, и каждая ячейка секты совершенно по-разному трактует фантастические романы своего основателя, писателя Мегре. И с точки зрения исследователей, это не одна секта с кучей филиалов, а условно 100 микрокультов, объединенных одной идеологией, каждый со своей степенью деструктивности.

Вот что отмечает в современных новых религиозных движениях религиовед и судебный эксперт Марина Бигнова:

«Интересно, что одна из основных черт новых религиозных движений – это изменчивость. Меняться способно абсолютно все, даже казавшиеся незыблемыми догматы. Так, “Свидетели Иеговы”, признанные в России экстремистской организацией в 2002 году, отказались от одного из основополагающих запретов: запрета на переливание крови, что, однако, не привело к существенным переменам внутри организации. Там по-прежнему доминирует позиция, что смерть предпочтительнее переливания от донора, а донорскую кровь следует заменять искусственными аналогами.

Одна из казахстанских религиозных групп Ата Жолы в каждой ячейке представляет особую мифологию, которая в разной степени смешивает ислам и христианство, традиционный казахский шаманизм и экстрасенсорику. В одной орде (отделение Ата Жолы) рядом с портретами “мусульманских святых” висят православные иконы, в других от адептов требуется проходить через инициационные обряды, характерные для шаманистических культов, в третьих присутствует только классический вариант с шираком и камчеванием. Отметим, кстати, что такое разнообразие нередко вносит путаницу в классификации и приводит к тому, что даже известные религиоведы начинают путать и смешивать религиозные группы между собой. В целом, нередко встречается ситуация, когда основные идеи нового культа отправляются в культурное пространство через книги и уже в сознании адептов образуют причудливую смесь, нередко, более популярную, чем оригинальные идеи автора».