Птица, лишенная голоса

Задержав дыхание, я нажала на следующее уведомление.

Пару сообщений мне написали друзья из университета со словами «Что делаешь? Как дела? Давно не виделись». Я пролистала их и нажала на другое сообщение, которое привлекло мое внимание. Оно было от Озлем – моей университетской подруги, единственной, которая, помимо брата, знала все о моем прошлом. Так как она была знакома с Ясином, у нее не было причин беспокоиться. Если она не могла дозвониться до меня, то всегда могла узнать у моего брата, что со мной и где я.

Она отправила сообщение тринадцать минут назад. У Озлем был ключ от моего дома в Анкаре, и я просила ее время от времени проверять, все ли там в порядке. Она прислала мне фото и видео. Наверное, хотела показать, что все хорошо. Но все же, когда я нажимала на «плэй», меня не покидало плохое предчувствие.

Как я и предполагала, на видео была Озлем, которая пришла проверить дом. Она показывала мне все комнаты, одну за другой, начиная с коридора, и в каждой комнате был дикий беспорядок. Я услышала ее голос.

«Я не знаю, когда ты сможешь посмотреть это видео. Но все же хотела тебе это показать, милая. Кажется, в твой дом ворвался вор», – говорила она.

Безысходность разлилась по всему телу, когда я смотрела на то, какую разруху устроили в моем доме. Кто-то перевернул каждую комнату с ног до головы. Они обыскали каждый угол, перетрясли каждую вещь. Все, что я так любила, было испорчено. Я перевела дыхание и подумала, что лучше пусть будут разбиты вещи, а не моя жизнь.

Но эта мысль длилась недолго, потому что я наконец нажала на фотографию, которую выслала мне Озлем вместе с видео.

Острая боль в сердце, чувство опустошения, которому сложно найти определение, угасание детской наивной надежды… Если собрать все вместе, то получится Эфляль Гёркем.

Гёркем.

Я словно со стороны смотрела, как фамилия «Демироглу», которая никогда и не была моей, удавкой обвивалась вокруг шеи. Раньше я ждала, чтобы кто-нибудь накинул эту веревку на меня, а сейчас я мечтала освободиться от ее пут и как следует вздохнуть полной грудью. Я не хотела быть ни Гёркем, ни Демироглу.

Я Эфляль, разве этого недостаточно?

– Эфляль, ты меня слушаешь? Ты не ответила на вопрос.

Я нехотя оторвала взгляд от погрызенного ногтя и посмотрела на своего психолога, госпожу Мераль. Я сидела у нее в кабинете уже около часа. Только после седьмого сеанса я начала хоть что-то рассказывать своему психологу.

– Извините, – я помотала головой, прогоняя рассеянность. – Какой вопрос вы задали?

Госпожа Мераль закрыла папку, которую держала в руке, и отложила ее на стол. Она сложила руки перед собой и скрестила ноги, а потом пристально посмотрела мне в глаза.

– Хочешь поговорить о том, почему сегодня ты такая тихая?

Я неопределенно качнула головой:

– Не хочу.

– Пожалуйста, – сказала она и наклонилась к столу. – Сколько раз мы говорили, что тебе следует довериться мне? Не закрывай свой разум от меня.

Хотелось бы мне не закрывать свой разум от себя самой.

Я повернула голову к окну, наблюдая, как осень медленно перекрашивала улицы Анкары в серый цвет.