Завод: Назад в СССР. Книга 4

– Так это же не просто так, Егор, я тоже тебе уже говорил про специфику…

– Я помню, что ты мне говорил – перебил его я. – Только напомню, что промежуточные и дешёвые операции вы скопом носите мне на участок, чтобы мои работяги их для вас делали. А часть позиций с моего участка, где есть дорогостоящие операции, забираете себе.

– Ну и, даже если так? – с вызовом спросил мастер первого участка.

– Так ненормально.

– Что значит – ненормально, каждый делает то, на что учился! – зашумел тот.

– То и значит, что каждый, – это слово я подчеркнул интонацией, – участок должен из себя представлять полный, замкнутый производственный цикл. Если мужики будут заинтересованы, и если видят, что они впахивают наравне с другими, тогда и будут у нас результаты – а они нам ой как нужны, как и говорил Роман Викторович. А сейчас выглядит так, что пока твои яйца мнут, чай пьют и шляются по заводу, мои за двоих пашут, головы не поднимая. При этом твои получают денег больше, чем мои.

Костя нахмурился, стиснул ручку, которую держал в руке.

– Слушай, молодой, ты со своим уставом в чужой монастырь не лезь, – начал заводиться он.

– И полезу, – тут же ответил я. – А если тебя что-то не устраивает, то лавочку, к которой ты так привык, я быстро закрою. На моем участке больше не будет ни одной промежуточной операции с вашего участка, а мои сами – сами! – будут делать дорогие операции. Понятно?

Повесила тишина, вопрос стоял из незыблемых, такие вообще не принято обсуждать. Рома, кстати, тоже заметно колебался, ведь такие решения могли вызвать, что называется, бунт на корабле.

Однако проблема стояла остро, и закрывать на неё глаза теперь – значило сдаться в борьбе за нормальные производственные показатели, признать себя никчёмными неудачниками. Точно не вариант.

Наверное, в том взгляде, что я перевёл с Кости на Рому, это читалось.

– Давайте посчитаем цифры, – предложил тогда начальник цеха.

Цифры у меня тоже были готовы, и я их озвучил. Если подходить с позиций формализма, не углубляясь в глубь и суть, нормочасы у всех участков по плану одинаковые. Фактически же одни участки имели более дорогие детали, а другие – так называемые «семечки», на них нужно затрачивать непропорционально много времени. В моем же плане позиции перераспределялись так, что пропорции «затраченное время – оплата» становились адекватными.

– Да никогда в жизни мои рабочие не согласятся! – взвизгнул Костя.

– Твои рабочие не к себе домой пришли, и что делать – решают не они, а начальство. Или тебе напомнить, что для несогласных ворота цеха открыты? – я решил обострить спор. – Иди пиши заявление, полный вперёд. Сказали же, с несогласными прощаемся далеко и надолго. Или я что-то не так понял, Роман Викторович?

Рома побледнел и ослабил узел галстука.

– Все так, – подтвердил он.

– Да я в другой цех переведусь! – повёлся Костя на провокацию.

– Никаких переводов в другой цех я не подпишу. Ну или обозначу, что вы – лодыри и тунеядцы, отказывающиеся от работы, – Рома, надо отдать ему должное, тоже вовремя повысил ставки.

– Ха, – мастер первого участка разозлился пуще прежнего и, вскочив с места, направился к выходу.