Плохие девочки попадают в Рай

Чем это всё кончится? Я не знаю. Да и, честно говоря, мне наплевать. В пустоте достаточно трудно найти чёткий ориентир, и нет никакого желания смотреть по сторонам: всё равно ничего нового не увидишь, кроме безликой размытой серости.

Что бы я сейчас сделала, если бы у меня был личный телефон Шмелёва? Наверное, позвонила бы и сказала ему всё, что о нём думаю – что он самоуверенный высокомерный ублюдок и что задолбал уже постоянным присутствием в моих мыслях.

Стою, уткнувшись лбом в холодную плитку, и вожу по ней подушечками пальцев. На какое время я так зависаю – не знаю. Очухиваюсь, когда из-за двери доносится взволнованный голос:

– Ди, с тобой всё в порядке?

Молчу, потому что на выдохе как-то странно не хватает воздуха. На вдохе и того хуже.

– Диана…

– В порядке! – рявкаю я так, что горло обжигает внезапной болью. – Отвали! Хотя бы на десять минут отвали!

В какой момент руки сами собой сжимаются в кулаки так, что ногти до крови впиваются в ладони, я не замечаю.

– Отвали, – еле слышно повторяю я, хотя прекрасно знаю, что за дверью уже никого нет. Из зеркала на меня смотрит сумасшедшим взглядом моя Дориана Грэй, и я криво улыбаюсь ей. Мы всегда были на одной стороне, но в такие моменты, как сейчас, мне безумно хочется расколотить зеркало, только чтобы не видеть этой смазливой ублюдочной физиономии.

Обычно после таких переподвывертов я спасаюсь шоппингом. Когда куча пакетов, половину из которых я даже не разбираю, оказываются в руках, меня ненадолго отпускает. Вот и сегодня вечером меня почти отпускает, но, проходя по этажу молла к лифтам, я вижу Олесю. Ту самую Шмелёвскую секретаршу. Она закупается чем-то в отделе с бюджетным бельем.

В этот момент все, что меня отпустило, как-то разом снова переклинивает. Во-первых, я вспоминаю пронзительный синий взгляд, полный непробивамой снисходительности. Во-вторых, наш разговор. В-третьих, наш первый разговор. Только когда я нажала кнопку вызова, меня посетила очередная гениальная мысль. Кто знает о Шмелёве многое? Правильный ответ: секретарь.

Ты решил, что можешь безнаказанно меня поиметь? Окей. Мне просто надо дождаться того момента, когда этот непробиваемый хрен расслабится настолько, чтобы я смогла к нему подобраться, а потом… потом посмотрим, кто кого, Андрей. Когда я доберусь до той информации, которая покажется мне интересной, я  всерьёз займусь твоим вопросом и поимею тебя так, что мало не покажется. Ради такого даже стоит потратить время и использовать некоторые человеческие ресурсы, в данном случае – Олесю. Пока Пашковский загадочно молчит. Надо будет его набрать, кстати.

Я ухмыльнулась открывшимся дверям лифта и развернулась на сто восемьдесят градусов.

Олеся как раз выходила из отдела, проверяя, все ли убрала в сумку. Я сделала вид, что просто иду ей навстречу, уткнувшись в пакеты, ускорилась, и…

– Ой! – вскрикнула она, когда мы друг в друга врезались. Из ее рук выпала и сумка, и простенький пакетик. С трусами за сто пятьдесят рублей, я увидела ценник.

– Простите, пожалуйста… – начала было я. Выкуси, Ники, Астахова Ди еще как извиняется. Особенно если для дела надо.