В тени пирамид

– Знаю я этого выскочку. Он имеет обыкновение совать свой нос туда, куда не просят, – процедил следователь.

– Помилуйте, Николай Васильевич, – удивлённо поднял брови купец, – а серию позапрошлогодних убийств в Ставрополе разве не он раскрыл?

– А вот что я вам скажу, сударь, – чиновник так затряс от негодования головой, что на его мундир посыпалась перхоть, – Россия, знаете ли, пока ещё не Северо-Американские Соединённые Штаты, и частный сыск у нас недозволен! Следствие – сугубо государственное дело, и всяким там Ардашевым не следует проявлять излишнее любопытство. Нравится ему расследовать преступления – так милости просим в полицию или в судебное следствие! Только сначала, мил человек, придётся покоптить небо в самом глухом уезде, а уж потом, лет этак через пятнадцать-двадцать, если повезёт, глядишь, и в Ставрополь переведут.

– Однако я лично читал в «Северном Кавказе» о том, что именно господин студент разоблачил убийцу врача, магнетизёра и репортёра.

– Ну что вы! – Славин нервно махнул пером, и капельки чернил упали на стол. – Нашли кому верить! Эти борзописцы и не такое выдумают… Однако давайте вернёмся к нашей теме… Где вы купили этот шедевр?

– На аукционе в Санкт-Петербурге. Он проводился в связи со смертью одного богатого коллекционера.

– В каком году?

– В 1871-м.

– Дату не припомните?

– Нет, но она указана в купчей.

– А у вас имеется доказательство, что прежний рисунок – это творение великого флорентийца?

– У меня есть заключение экспертов Эрмитажа о том, что рисунок принадлежит именно ему.

– Не могли бы вы принести эту бумагу? Я изготовлю копию и приобщу к делу.

– Всенепременно.

– Картина была застрахована?

– Да.

– Какова сумма страховки?

– Сто двадцать тысяч рублей, хотя, если бы её сейчас продавали с аукциона, она могла бы стоить гораздо дороже.

Следователь снял очки, подышал на стёкла, потом протёр их носовым платком и, глядя на Папасова, сказал:

– Меня удивляет, что вы, зная о столь большой ценности этой работы, трижды в месяц проводили в своём особняке дни открытых дверей. И любой обыватель мог посетить картинную залу бесплатно с полудня до трёх часов дня.

– Я люблю свой город и его жителей. И если в Ставрополе ещё нет приличной общественной картинной галереи, то пусть её роль пока выполняет моё скромное собрание живописи.

– Купчая этого произведения на какую сумму?

– На восемьдесят тысяч.

– Именно это и будет признано ущербом.

– Понимаю.

– Мне нужен список всех лиц, кто имел доступ к зале с картинами в ваше отсутствие.

– Я представлю вам его завтра.

– Что ж, тогда подпишите протокол и можете быть свободны.

Скрипнуло перо, и потерпевший поднялся. Уже дойдя до двери, он вдруг обернулся и сказал слегка дрогнувшим голосом:

– Николай Васильевич, найдите да Винчи. Я вас отблагодарю.

– Об этом пока говорить рано. Многое будет зависеть от полиции, но я приложу все усилия. Не сомневайтесь, Николай Христофорович.

– Спасибо, – кивнул фабрикант и вышел.

Когда стук каблуков по коридору стих, следователь откинулся на спинку стула, довольно пожевал губами и подумал: «А ведь не врёт купчишка. И в самом деле отблагодарит. И по всем вероятиям, недурственно-с».