А + Д =? История еще одной первой любви
Диляра:
Я:
Нахожу картинку, как Стич настороженно выглядывает из-за стены, и кидаю вдогонку к своему сообщению.
Диляра:
Я:
Диляра:
Я:
Диляра:
Я:
Диляра:
Я:
Диля присылает в ответ стикер кота, упавшего на спину от смеха, и прошлая ночь отпускает, перестает саднить ссадина на скуле, и почти не тянет разбитую бровь. Глаза, наконец, закрываются, и я не прощаясь исчезаю из нашей переписки, как чаще всего и случается.
Глава 2
Арс
– Простите меня, Юрий Германович.
– И ты меня, Арс. – Тренер крепко сжимает мою ладонь, и в этот момент внутри все обрывается, потому что вот сейчас, в эту самую секунду, до меня в полной мере доходит, что это конец моей спортивной карьеры. Это больше не предупреждение, не угроза. Это финал. – Не получилось отбить тебя у вредной привычки и спонсоров. Ладно, все, давайте на ринг. Разомнемся и красиво проводим друга, – громче объявляет он.
Мы быстро разогреваемся и по очереди выходим в спарринг. Первым падает наш чемпион, Тайсон Салахов. Лежит, улыбается, а я за смехом скрываю то, как меня кроет и рвет на части все происходящее.
– Засранцы! – кидаю парням.
– Давай-давай, заряжайся. Пусть это ощущение всегда будет с тобой, – поддерживает меня тренер. – Обстоятельства не должны тебя прогибать, Арс. Ты должен создавать другие обстоятельства, в которых ты победитель. В первую очередь сам для себя.
– Мне будет не хватать ваших советов.
– Телефон знаешь. Соскучишься – звони, пообщаемся. Зорин, иди падай, – зовет Клима.
С ним мы долго кружим по рингу, но и он в итоге дает мне в последний раз ощутить вкус победы. Затем то же самое проворачивают Касьян, Сёма и сам Терехов.
Все бойцы следят за нашим боем. Он красивый и настоящий, а в конце мы с Юрием Германовичем ударяемся перчатками.
– Удачи, Арс. За пределами этого зала тоже есть жизнь, – поддерживает он.
– Да дерьмо там, а не жизнь, тренер. Спасибо, пацаны. Увидимся…
Открыв глаза, долго смотрю в потолок, в очередной раз переваривая этот сон-воспоминание. Поворачиваю голову. На тумбочке все так же лежит пачка сигарет. Рывком смахиваю ее на пол. Успокоительное, помогающее гасить нервяк и волнение за маму, улетает в тень корзины для белья.
Скрипнув зубами, поднимаюсь, пробиваю двоечку в стену, дергаясь от боли и разгоняя кипяток по венам. Все тело быстро приходит в тонус. Так-то лучше.
Глянув на часы, прикидываю, сколько времени осталось до встречи с Данте. В квартире что-то глухо падает. Тут же выхожу и застаю маму на кухне. Она прижимает ладонь к месту, где расположен большой послеоперационный шов.
– Ма, ты чего? – тут же подскакиваю к ней. – Плохо?
– Разбудила? – вздыхает она, наклоняясь, чтобы поднять упавший табурет.
– Не трогай, – поднимаю его сам и помогаю маме присесть. – Ты на вопрос не ответила.
– Все хорошо, Арсик, – ласково улыбаясь, называет меня как в детстве. – Погода меняется, вот, ноет немного.
– Ясно. Посиди, сейчас найду твои таблетки.
Шлепнув ладонью по выключателю, потрошу аптечку и даю маме легкое обезболивающее, которое на такие случаи прописал врач.
– Покормить тебя? – Она снова пытается суетиться. – Ты же так и не поел толком.