Трудовые будни барышни-попаданки 5

Но как же трудно объяснять людям элементарные вещи… элементарные, конечно же, для тех, кто вырос среди гигиенических банальностей эпохи модерна: солнце, воздух и вода… Ну а пока главное – сытость, тепло и хоть минимум движения. Что детишки, что взрослые, особенно если повезло родиться в знатной-богатой семье, пребывают в неподвижности и духоте. Между прочим, детишки бедняков вырастают в не столь вопиющих условиях, как барчуки: тут и подвижность, и свежий воздух, жаль, с едой не всегда хорошо.

Ладно хоть, «суп Моро», в нынешней реальности названный незатейливо и претенциозно «царский суп», с моей подачи вовсю пошел в народ. Уж больно прост оказался рецепт и нагляден результат. Морковь и соль есть в любой самой захудалой деревеньке, что уж говорить о барских домах. А дети стали гораздо реже умирать от младенческой диареи.

Что же касается Карамзина, его счастье, что он живет в Царском Селе, в парке, и с юности привык к прогулкам. Но такую атмосферу в рабочем кабинете не компенсируют никакие медикаменты и никакие променады.

К счастью, историограф согласился. Увлажнитель воздуха, в который я велела капать по капле можжевелового масла каждый раз, как в нем будут менять воду, был прост, как табуретка. Ему даже отдельный подогрев был не нужен – достаточно было поставить фарфоровую посудинку с большой площадью испарения на печь. Мы так в квартирах делали – ставили плошки с водой на батареи отопления. Так что сложностей городить не пришлось. Прибор был внесен в кабинет Николая Михайловича, слуга – проинструктирован мною, как использовать эту «метлу для воздуха».

– Постарайтесь, пожалуйста, – попросила я на прощание. – Ваша еще не написанная книга может принести более благодетельный эффект, чем все прежде изданные тома «Истории».

– И все же, Эмма Марковна, чем объяснить такую вашу…

Показалось, что историограф хотел сказать «настырность», но вместо этого произнес «настойчивость».

– Николай Михайлович, – сказала я проникновенно и серьезно, – нас объединяет одно. Мы создали свое благополучие собственными усилиями, и лично мне не хотелось бы видеть его разрушенным из-за ошибочных убеждений одних и упрямства других. Сейчас вы пишете о старой Смуте, и у вас шанс предотвратить новую.

Карамзин кивнул, и мы расстались.

Посетила Карамзина, обнадежилась и отправилась в дальний зимний путь. Скромным табором из двух возков, надежных и комфортных.

Первым посещенным городом стала Москва. Скорее транзитный пункт, чем место встреч и переговоров. Во-первых, я и так наведывалась туда не меньше двух раз за год. Во-вторых же, хоть Первопрестольная, в отличие от Питера, построена не на болоте, завязнуть в Москве – плевое дело. Придется нанести не меньше тридцати визитов – и различным тузам с пиковыми дамами, персонажам грибоедовской Москвы; и деловым партнерам с их московской неторопливой задушевностью. Не то что бездушный суетливый Питер, где договоришься или нет – понятно после первой чашки кофе.

И это ладно. Если задержаться в Москве, придется принимать гостей самой, а они посыплются, как овес из мешка в конскую кормушку. Завтрак, обед, ужин, десять чаепитий в день. И расспросы, начиная от здоровья незнакомой мне Екатерины Ильиничны из Псковской губернии до «правда ли, что ваш Сашенька в наводнение спас царского племянника и теперь живет при дворе?». Ох уж эта Москва-всезнайка!