Трудовые будни барышни-попаданки 5

Степан и осмелевшая Татьяна называли имена основных сподвижников барина – таковых оказалась дюжина. Их перевязали, они со страхом поглядывали на гостей, а также на господина. Настя, имевшая почтение к титулованным особам, связала ему руки мягким поясом от халата, надежным, как и веревка. На лице князя была надета толстая марлевая маска, а под ней – кляп.

Когда исполнители были связаны, Еремей велел демонтировать некоторые пыточные тренажеры и доставить вниз. Там уже готовили целый санный обоз. Я и Настя провели поверхностный обыск, который дал блестящий результат: полноценный журнал деятельности застенка, с полным перечнем несчастных, переступивших порог. Напротив нескольких имен с фамилиями или прозвищами были поставлены крестики.

Напуганные охранники подтвердили печальное предположение. И даже сказали, где и когда погребены тела. Настя быстро записала их суетливые ответы, так что губернским чиновникам не удастся отвертеться от эксгумации.

Потом я отдельно поговорила с управителем – холеным, хорошо одетым, но так же напуганным, как и все обитатели замка. В прямом садизме он не обвинялся.

– Барина на время в усадьбе не будет, – сказала я. – Может, и навсегда. Хозяйничай дальше, людей не обижай. Он, – указала на Степана, – здесь останется лечиться. Проследи, чтоб у него всё было – и врач, и лекарства, и уход. Ведомо тебе, как Салтычиху судили?

Управитель знал этот фрагмент истории и слегка побледнел.

– Ей – вечное покаяние, холопам – кнут и каторга. Наше свидетельство участь твою облегчит… если сейчас людям будешь легчить. Умерших не вернешь, так о живых позаботься, особенно о девках. Тогда не ты в Сибирь пойдешь.

Татьяна просила взять ее с собой. Но я уже осмотрела Степана и пришла к выводу, что ему нужен постельный режим. А терапией займется подруга.

Между тем Еремей отобрал из наименее виновных слуг конвойную команду человек в шесть. Они с опаской поглядывали на все еще спящего барина. Но насчет своих товарищей из дворни уже скоро осмелели и подталкивали их немилосердными тычками.

Смотреть было противно до душевной тошноты.

– Выпейте, Эмма Марковна, он третью уже не может, – сказала Настя, протягивая кружку горячего и сладкого чая, от которого отказался Степан. – И этим закушайте.

Я машинально откусила миндальное печенье. И поперхнулась чаем от истерического смеха – вот и обещанный десерт в застенке.

Ваше Императорское Высочество!

Сегодня я впервые в жизни охотился на злодеев, а завтра охота продолжится.

Извините, что это письмо невежливо своей краткостью. Уже скоро мы должны отправиться на новую охоту. Но перед этим хочу рассказать Вам о событиях этого дня.

Рано утром мы поехали в полицейское управление. Ваше Имп. Высочество, несомненно, вы понимаете, что успех любой ловли – единство среди охотников. На нашей охоте его нет.

Не помню, рассказывал ли Вам о том, что мой отец служил в московской полиции. Ему благоволил генерал-губернатор Тормасов, но с новым губернатором Дмитрием Голицыным вышло непонимание (incompréhension). Как говорит папенька, они не сработались (ne fonctionne pas).