Мой неласковый муж

Теперь я играю роль сахарного мужа Марата, а Арман заперт в клетку на замок. Пусть Еся с Маратом общается – всем так будет проще.

“План был прост как мир: я должен вышколить и подготовить рабыню, обучить и отправить на аукцион, где ее выкупит Шакир Аль-Фарих. Попав в систему, рабыня сможет открыть двери и для меня, после чего я воплощу в жизнь свою месть, которую вынашивал больше десяти лет”.

Еся так плакала, когда проснулась в реанимации. Я помню этот момент, я его никогда не забуду.

Она кричала на все отделение, посбегались врачи, никакой комы у нее не было. Было только сотрясение мозга и психологическая травма по имени “Монстр”.

Я стоял за дверью и слышал, как Еся зовет меня. Она звала меня до хрипоты.

Я знаю, что сломал эту девочку, я это уже тогда прекрасно понимал. Не в первые сутки похищения и даже не в тот день, когда взял ее, нет. Это были уроки, по большему счету я ее тренировал, обучал, готовил. По-настоящему Есю я сломал тогда, когда Данте приехал посмотреть, насколько хорошо я вышколил рабыню и насколько идеально рабыня слушается меня.

Мне нельзя было показывать к рабыне чувств, я ее хозяин, а хозяин только отдает приказы, он всегда ведет. Я поимел Есю в рот при Данте, и это было отвратительно.

Нет, не то чтобы мне не понравилось, просто я не хотел делать это против ее воли и напоказ. И еще это было так похоже на то, когда меня накормил таблетками Хамит, а после пустил ублажать Маджиду. Конечно, против моей воли и всякого желания, но у меня не было выбора. У Еси его тоже не имелось.

Она боялась, но не сопротивлялась. Моя умная девочка всегда слушалась меня.

Данте остался доволен, но он тоже захотел Есю. Он тоже ее возжелал, я это видел, и единственное, что меня спасло тогда, – звонок перевозчика.

Но Есе и этого хватило. Я помню, как она испугалась. Когда Данте уехал, моя рабыня попыталась убежать, но упала у самых ворот, думая, что капсула с ядом в ее теле сейчас взорвётся.

Еся искренне верила в это дерьмо, верила так честно, и мне уже сложно было переубедить ее в обратном.

Я думал, в реанимации Еся будет звать мать, учителя, кого-то знакомого, но она звала меня. Кричала мое имя, но чаще всего я слышал слово “Монстр”. Моя девочка повторяла его даже тогда, когда ее накачали успокоительными, чтобы ее давление пришло в норму.

Еся оказалась самой слабой рабыней из возможных, и это была моя огромная ошибка. Данте в этом плане оказался абсолютно прав. Это он должен был выбрать девушку, которая вынесла бы все.

Еся бы не выдержала, я уверен, она бы завалила аукцион либо еще по пути к нему, либо в первые минуты. Она боялась всего и признавала только мои руки. Подчинялась, да, она была покорной и милой, но только для меня, и это так не работало.

Мы боялись, что у Еси случится инсульт. Она ходила по самому лезвию, и я вместе с ней – это было опасно.

Это означало бы верную смерть для нас обоих, потому что Данте уже рыл землю, чтобы найти меня, и я не имел права так просто все испортить.На третьи сутки ее практически не прекращающихся истерик я не выдержал. Еся все время просыпалась и плакала, она не смирилась, и зайти я не мог. Я боялся сорваться и просто сгрести ее в охапку.