ИНКВИЗИТОР Божьим промыслом книга 15 Чернила и перья

– Я никакую охоту не люблю.

И Гуаско, и маркграфиня посмотрели на него с удивлением. Причём обер-егермейстер ещё и изумлялся и словно пытался понять: что это он только что сказал? Я не ослышался? А вот Оливия взглянула на него как-то странно, взгляд её был генералу непонятен. Удивление – да, но в её глазах мелькнуло и ещё что-то. Сожаление? Разочарование? Нет, Волков не мог разгадать её взгляда.

«Надо было сказать, что у меня нет времени на охоту. Теперь вот думай, что там у неё в голове. Решит, к примеру, что непременно я низкого происхождения, раз не люблю охоту».

– То есть… Никакой вид охоты вам не мил? – наконец прервал паузу после его фразы обер-егермейстер.

Конечно, генерал мог сказать, что ему вообще не нравится смерть в любых её проявлениях, что ему не нравится вид и запах крови, ощущение чужой крови на руках, её липкость. Мог рассказать, что вид засохшей крови на доспехах давно уже вызывает у него не желание гордиться собой, как в молодости, а желание побыстрее смыть её. Мог сказать, что крови и смертей, при его-то ремесле, он насмотрелся за свою жизнь предостаточно, а ещё мог сказать, что ему не нравится убивать беззащитных тварей божьих ради забавы и показной удали, но он отлично понимал, что подобные речи будут знатными людьми восприниматься как чудачества или вовсе как глупость, и посему произнёс:

– Последние десять лет я мечтаю жить возле тихой конефермы, среди лугов, чтобы читать книги и разводить хороших коней. И чтобы вокруг не было суеты, никакой спешки, никаких труб и горнов, никаких погонь и скачек.

– Разводить коней? – оживился господин Гуаско. – Тогда в конюшне моей сеньоры маркграфини мы найдём, чем вас удивить. Прошу вас, господин барон, – он указал на выход из псарни.

– Стоп, – Волков улыбнулся. – Давайте конюшни оставим мне на десерт, а сначала посмотрим ваших соколов.

– А, ну да… – обер-егермейстер сразу соглашается. – Конечно, прошу вас, сеньора, барон.

Ну… Это был целый дом для птиц, в котором проживало восемнадцать соколов, много ястребов и даже два больших орла. Так как Волкова заинтересовали в первую очередь они, то егермейстер сразу стал пояснять ему:

– Это орлы, маркграф любил охоту в горах, он был сам из горных районов родом, там с такими птицами охотятся на горных баранов.

– Неужели орёл может убить горного барана? – удивлялся генерал, вспоминая, что горные бараны – те, которых он видал на пиршественных столах, – и сами не малы, сильны, а ещё бывают отнюдь не пугливы.

– Да, но орёл неглуп, он выжидает, когда те взберутся на отвесные кручи, и лишь тогда атакует их, одним движением попросту сбрасывая барана с обрыва вниз. Это потрясающее зрелище. А уже потом орёл спокойно спускается с небес и начинает клевать добычу.

– Ах, неужели?! Как умны эти птицы! – воскликнула маркграфиня.

– И умны, – замечает её товарка госпожа Кольбитц, – и благородны. Не иначе это птицы маркграфского достоинства.

А вот барон опять подумал, что эти птицы, с их грозными профилями и пронзительными взглядами, конечно, роскошны, величественны и горды, но только вот лично он не хотел бы видеть летящего с кручи и разбивающегося об скалы барана. Вывалившиеся внутренности, торчащие из туши кости, мёртвые глаза, чёрная кровь на горячих камнях… В общем, смерть во всей её мерзкой неприглядности.