Ковчег. Обречённые на выживание
– Не смотри вверх. – Шепнул кто-то молодому парню, руки которого уже подрагивали от напряжения. – Они могут почувствовать твой взгляд.
Новый шаг… Подле небольшой, когда-то давно протоптанной дороги – песчаные дюны из спор, дрожащие от малейшего движения воздуха. Их мелкие, как глаза, тёмные поры следили, ловили движение, ждали, чтобы выдохнуть ядовитое облако. Когда-то – может, неделю назад, может, вечность – кто-то оступился, и теперь среди спор темнели позвонки и обломки черепа, покрытые ржавыми точками гнили. Снова шаг… Сквозь зияющий разрыв в стене ворвались лучи тусклого света. Не дневного, не искусственного, а какого-то серого, вязкого, отравленного тьмой, словно капли света заблудились среди зелени. Они медленно пробрались дальше, вдоль дрожащих грибных деревьев, внутри которых пульсировали жидкие тела, будто тлеющие огоньки. Один из охотников остановился, замер, наблюдая за этим светом, его лицо осветилось золотистым оттенком, в глазах – первобытное восхищение, страх.
– Двигаемся дальше… – Коротко и глухо прошипел командир. – Не останавливайтесь.
Но было уже поздно. Находящийся поблизости грибной ствол внезапно раздулся. Раздался еле слышный щелчок, затем ещё один, сотни, тысячи крошечных сухих ударов. Шляпки грибов, покрывающих его итак не слишком ровную поверхность, резко раскололись, выпуская водопад спор, зелёно-чёрный, маслянистый.
– Беги! – Резкий окрик словно толкнул в спину попавших в эту ловушку людей, и они тут же бросились вперёд. А сзади, из теней этого своеобразного полумрака, из зарослей, из стен за ними двинулось нечто. Нечто, что ранее просто наблюдало за ними. Нечто, что было очень голодно. Так что сейчас они мчались, срывая своё собственное дыхание, разбрызгивая в стороны обильную испарину, чувствуя, как даже сам воздух сгущается, становится липким, словно сироп из гнили. Но позади них сейчас звучал тот самый топот… Тяжёлый, скользящий, низкий, слишком быстрый, слишком близкий.
– Границы! Нам нужны границы его охотничьих угодий! – Выдохнул один из охотников, привычно уворачиваясь от тянущихся к нему лиан. Они словно слепые щупальца, искали, обматывались вокруг ног, стонали, если их топтали, будто живые.
– Левее, левее, ещё чуть-чуть! – Впереди поднималась стена, практически полностью сплетёная из узловатых стеблей, среди которых разгорались алые глазки плотоядных цветов. Один из них открылся, выпустив каплю вязкой жидкости, что, упав на землю, зашипела, протравив покрытие.
– Не касаться! Не касаться! – Позади тихо но угрожающе зарычал преследующий их монстр. Они не видели его, но слышали: шорох листьев, треск сломанных ветвей, плеск чего-то жидкого, что разливалось, заливая стебли и корни. Он был достаточно крупным, иначе не оставлял бы такой довольно широкой просеки за собой. Но им везло. Пока что. Ведь это монстр спотыкался. Заросли удерживали его. Их плотные, живые капканы замедляли эту тварь, не давая мгновенно догнать добычу. Они не различали врага и жертву – тянулись и к нему, и к людям, но у людей было преимущество вскорости передвижения. Прыжок… Шаг… Поворот… Справа – поляна мясных цветов, капающие алыми соками, выплёвывающие мясистые языки, что пробовали воздух. Слева – канал, кишащий длинными зелёными змеями, что свернулись кольцами, дожидаясь неосторожных шагов. Только вперёд. Они пробежали открытое пространство, и увидели перед собой тёмный проём, ведущий дальше, за границы этой зоны, где на них сейчас охотилась какая-то тварь. Где власть этого монстра всё же заканчивается. И едва они это сделали, позади всё же спасшихся охотников раздался гулкий рёв. Заросли содрогнулись, метнулись вверх, расплелись, буквально поднимаясь на дыбы, как какая-то хищная тварь. Но они уже вырвались из этого капкана. Монстр не стал дальше их преследовать. Он и сам прекрасно знал границы своих возможностей.