Подарок для герцога. Вернуть отправителю!

Как только Галлея вернется, я расскажу ей про тварь чешуйчатую. А потом лично усажу принцессу в седло и погляжу, как она прыгает вверх-вниз и штопором взмывает к облакам. Наездница летучая!

– Прямо с-сейчас… и пойду в к-купальню… – покивала извергу и колесом поковыляла к замку.

Повстречав в коридоре первого этажа рыженькую Эльяну, я упросила девушку раздобыть купальные камешки и сделать мне (то есть принцессе) горячую душистую ванну.

Через полчаса я с блаженным стоном забиралась в бурлящий чан. До вечера отсюда не вылезу! И еду попрошу принести в покои…

Галлея, верно, шутила, когда сказала, что я свихнусь, если не выйду из спальни. Нет-нет, я разок вышла. И чуть не свихнулась. Хватит.

Услышав мои стоны, Грю притопал из смежной комнаты и водрузил складчатое тело на коврик для ног. Ему нравилось наблюдать за пузырями, подлетающими к потолку. Я скинула вниз большой ком пены, чтобы грумль мог тыкаться в нее носом, сколько пожелает. А следом бросила на подстилку грайнитовый кулон.

Пенные волны ходили от стенки до стенки, закручивая меня в бурлящий водоворот. Обволакивали измученные части тела шипящими пузырьками.

Богини, ну почему у меня от свиданий с Габриэлом все болит? То коленки израненные, то ладошка измятая, то рука покусанная? А теперь вот… зад отбитый и дрожащие ноги, изогнутые неприличным колесом.

Я выбралась из чана, только когда вода совсем остыла и почернела. И купальные камешки, растратив заряд, опустились на дно.

Замоталась в халат с пышной юбкой и оглядела в зеркале раскрасневшуюся физиономию. Слипшиеся светлые волосы, глаза-льдинки, обкусанные губы. Приятно хоть иногда побыть собой, Лизаветой с Утеса.

На прикроватном столике остывал ужин, за окнами начинало смеркаться. Единственный звук, что разрушал тишину, – басистое похрапывание грумля в смежной купальной комнатке.

Жадно выпив остывший бульон, я намазала ломоть хлеба местным паштетом и с аппетитом умяла. Пожевала запеченное мясо на косточке, поковырялась вилкой в миске с салатом…

Где же Гала?

Снаружи постепенно темнело, свидание затянулось. Мне, право слово, становилось неловко от мыслей, чем в этот час занята венценосная. Однако обещание она исполняла: грайнитовый кулон до сих пор висел на шее принцессы. Возможно, он был единственной ее «одеждой».

Кто-то просительно поскребся в дверь. Стукнули раз, два, три… Я поначалу решила, что вернулась Галлея, но четвертый стук не последовал. И я осторожно спросила:

– Кто?

– Моя принцесса… – виновато прошептали за дверью. – Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, но тэр герцог уже отужинал и требует вас в свой кабинет. Срочно. Поторопитесь, молю.

А где у герцога кабинет?

– Постой! – велела я незнакомке за дверью и, растормошив грумля, вытащила из-под сонных складочек кулон. – Проводишь! Я сейчас оденусь.

Отказываться нельзя. Срочным могло оказаться все – вторжение в Пьянь, отъезд Габа, вопросы о пропавшей из конюшни Эстерелье и сбежавшем с поста страже… Я мысленно приготовилась отбиваться за Галлею. С той же воинственностью, с какой герцог защищает Сатар.