Жена Нави, или прижмемся и перезимуем
Теперь понимаю, почему опасно встречаться с шатуном! Этот начал жрать меня с самооценки.
– Потом думаю, грибочки вчерашние так себе были… Вот и лезет девка… В глазах мерещится… Блазнит… А потом гляжу, не грибы! – рычал медведь, словно оправдываясь. – От грибов такие красавицы мерещатся, а эта… Как его… Опилка!
– Че делать с ней будем? – перебила волчица. Она была сама белая, глазища у нее были разноцветные, как у хаски, а на шкуре блестели снежинки.
– Воспитывай и кати ее из лесу, пока хозяин не видел! А то замерзнет девка! Как к деревне подкатишь, так рявкни, что ли! А не как в тот раз. Молча прикатил, молча положил и ушел! – нарычала на него волчица. – Ой, чую, Карачун нам устроит тут, если про девку узнает! Это все ты!
– А ты, что, воспитывать не будешь? – прорычал медведь, продолжая катать меня лапами туда-сюда.
– Тоже мне нашли маугли! – рявкнула я, сплевывая снег. Я попыталась пошевелиться, но одежда заледенела.
– А ты молчи, румянься! – проворчал медведь, натирая снегом мое лицо. – А то смотреть на тебя страшно! Бледная, холодная! Не докачу!
И меня действительно … покатили!
– Ой! – послышался бас, когда я скатилась с холма прямо в сугроб. – Упустил маленько! Так, лежи на месте, сейчас Буранушка спустится и дальше покатит.
Я вскочила на ноги, отплевываясь от снега.
– Как я докатилась до такой жизни? – задыхалась я, пытаясь поднять ногу, увязшую в сугробе по пояс.
– Ты до жизни еще не докатилась! Жизнь во-о-он там! Где дымки идут! Вот там жизнь! Еще двенадцать верст! – проревел медведь. – Ложись, давай, катить буду! А то не пройдешь! Там снега…
Я сделала шаг и ушла в сугроб по самую макушку.
– Так, где ты тут у нас! Ой, бедный я бедный, – послышался рев, а меня стали откапывать. – Сказано ж тебе! Лежи! Катить буду!
Меня снова положи поверх сугроба и покатили… Медведь толкал меня, а потом сам увязал в сугробе.
– Я… я чувствую себя круглой д-д-д-дурой, – околевала я, ощущая леденящий холод.
– Ты не круглая дура, – порадовал меня медведь. – Была бы круглая, то катить было бы сподручнее! А так нет!
– Буранушка! Буранушка! – послышался голос волчицы. – Ой, не докатишь! Глянь, у нее уже губы синие!
– А куды ее? – удивился медведь. Он задумчиво почесал голову.
– Хозяина что ли позвать? – заметалась волчица по сугробам.
– Нельзя хозяина звать! Тебе-то все равно! А мне меда не дадут! – обиделся Буран. – Мед-то вкусный. Липовый. Эх…
Глава третья. Тепло ли тебе девица?
Потерявшаяся в лесу бабушка трое суток игнорировала
звонки спасателей, потому что звонили с незнакомого номер!
– Зато дадут на орехи! – усмехнулась волчица. – Причем нам обоим! И ей в придачу! Мало не покажется!
– Эх! – медведь присмотрелся ко мне.
Я видела его огромный коричневый нос, который обнюхивает меня. И два коричневых глаза, в которых борется жадность и жалость.
– Эх, зови, Метелица! Так и быть! Из-за тебя, девка, без меда останусь! И пусть тебе будет стыдно за то, что Буранушка не доест… – обиженно вздохнул огромный медведь. – Зови! Что уж тут делать!
Сквозь тающий на лице снег, я увидела, что волчица начинает бегать по кругу.