Предатель. Мы (не) твои

– Роман Константинович, можно? – скребусь в кабинет начальника после перерыва.

– Конечно, Маргарита, проходите. Что–то не так? Бухгалтерия уже сделала расчет, но банк мог задержать деньги на своей стороне.

– Нет–нет, как раз с этим все хорошо, даже слишком. Скажите, вас попросили меня уволить, да? Мне не показалось? – решаюсь задать вопрос.

Отчего–то с утра я все оставила в плоскости «я знаю, что вы знаете, что я знаю», но сейчас вдруг показалось важным узнать наверняка. Как далеко простирается влияние двух мажористых семеек, или справилась одна? И почему снова обо мне, простой смертной, вспомнили? Так плохо на островах? Жених и там сбегает? Или все же виновата третья семейка, отпрыск которой должен работать на моем месте.

– Вам известен ответ на этот вопрос, Маргарита, – начальник хмурится и окидывает меня недовольным взглядом, – вы не поймаете меня и не запишите ничего компрометирующего. У нас сокращение штата, и с вами поступили очень щедро. А теперь прошу на выход!

Хм, раз известен ответ, то точно Мирошниченко или Волчанские. Думаю, все же первые, вряд ли Жанна способна провернуть подобное без своего папеньки, все–таки крутой он, а не она. Она лишь дочь влиятельного родителя, сама по себе никакими достижениями не обладающая.

А родители Волчанского обо мне как будто забыли с тех пор, как их сынок выбрал жизнь без них. Более благородные? Или вернулся домой и ладно?

– Все, Роман Константинович, теперь точно ухожу. Не стоит так нервничать, я не записываю наш разговор на диктофон, это был вопрос исключительно для себя, чтобы не мучаться душевными терзаниями. Всего вам хорошего, Роман Константинович.

– И вам, Маргарита, и вам. Зайдите, пожалуйста, за трудовой книжкой в кадры, был бы признателен вам, если бы в отделе вы озвучили причину увольнения по личным обстоятельствам.

– Обязательно зайду, – произношу вместо прощания и выхожу из кабинета начальника.

А вот говорить что–то в отделе я не буду. Я там для одной разлучница, для другой ведьма, для третьей всего по чуть–чуть. Пусть Роман Константинович сам рассказывает, что хочет, может даже пару нарушений трудовой дисциплины мне приписать. Какая разница, если и на работе я никому не нужна, одни предатели вокруг. Не то чтобы я надеялась на что–то, но неприятное ощущение в душе не прогоняют даже щедрые выплаты.

Вместо того, чтобы пойти сразу домой, сворачиваю в торговый центр и бесцельно брожу внутри, чувствуя, как вокруг бурлит жизнь, но все мимо меня. Дохожу до кинотеатра, всерьез задумываюсь о том, чтобы взять билет и посмотреть какой–нибудь фильм, но в очереди перед терминалом мои глаза натыкаются на воркующие парочки и группы весело переговаривающихся между собой людей, и я передумываю.

Поспешно выхожу обратно в общий зал торгового центра и тороплюсь на выход, понимая, что мне нет места на этом празднике жизни. Это у других людей Пятница! У меня же просто пятница, обычный день недели, восьмой по счету, когда я узнала, что я одна, и последний, когда я имела официальное трудоустройство. И дальше уже некуда откладывать с решением насущных проблем.