Степень бессмертия. Книга 3. Панацея
– Больше я с тобой на такие авантюры не подпишусь, – справившись наконец с зажигалкой, проворчал я. – Ну его на хрен! Даже Маша в качестве напарника была лучше… А она подросток, между прочим! И девочка…
– И чем же ты недоволен? – сквозь зубы процедил Алексей, усаживаясь рядом. – Да еще и кто с кем в этот блудняк вписался! План был твой, если помнишь!
– Мой, только ты его ни хрена не выполнял! – уже успокаиваясь, возразил я и, снова затянувшись горьким дымом, продолжил: – Я тебе говорил включать способности раз в несколько секунд? Как стробоскоп?
– Какой на хер стробоскоп? – не понял Алексей и добавил целую тираду из непечатных слов о моих умственных способностях и неумении выражать свои мысли. – Ты мне хоть что-то объяснил?
– Какой-какой… Обычный… – вздохнул я. – Я зараженных зрением определяю. Светятся они у меня, понимаешь? Как шарлатаны про ауры рассказывают, вот что-то такое и есть. Понял теперь?
– И в темноте их видишь?
– И в темноте! – подтвердил я. – Только сквозь стены не могу. Поэтому и попросил иногда только всю эту сверхъестественную тряхомудию включать, и ненадолго, так, чтобы они не могли воспользоваться способностями, а для меня в качестве целей подсвечивались. Как в тире можно было бы работать.
– Все равно ни хрена бы не получилось, – отмахнулся Алексей. – Они уже почти в доме были, так что я просто не успевал. Я же не робот, чтобы одновременно и отстреливаться, и как тумблер туда-сюда способности включать и выключать. Хорошо еще, что кто-то из наших додумался фонарь на улице врубить, иначе бы нас перещелкали, как уток на охоте.
Только сейчас я обратил внимание, как светло вокруг. Даже мягкий полумрак, который давал далекий уличный фонарь, после черноты весенней ночи был ярким.
– А, да… Я все спросить хотел, – задумчиво поинтересовался Алексей. – Ты где гранату взял?
– В смысле? – не понял я.
– Ну ты заорал про гранату, а потом как грохнуло!
– А-а-а-а, – протянул я. – Так это не моя была. Заорал-то я и швырнул кусок пластмассы просто для вида… Ну, чтобы они мордами в пол попадали и не стреляли хотя бы несколько секунд.
– А грохнуло что?
– Граната… – ответил я и, видя непонимающую физиономию напарника, пояснил: – У них-то она настоящая была. И орать они не стали. Просто дернули чеку и… и тут я их убил. А потом и граната взорвалась.
– Охренеть… – выдохнул Алексей, поднимаясь на ноги. – Ладно, это все хорошо, но нужно наших посмотреть, как они там. То, что живые, я чую, а вот целы ли?
– Если живые, то восстановятся, – заверил я. – Но, если хочешь, сходи. А я еще посижу, что-то ноги не держат. И ребра еще болят пока, не восстановились. Я их, кажись, сломал…
Еще раз посмотрев на меня, видимо, в поисках ранений, Алексей ушел, закинув за спину автомат, а я, прикурив новую сигарету, прислонился затылком к холодной стене и молча курил, расслабляясь. Все-таки человек ко всему привыкает, и вот, уже побывав в переделке, я не психую и не ору, но все же… И страха почти нет. Устал, наверное. Подумаешь, убить могут… В первый раз, что ли? Столько времени по краю хожу, что это состояние стало привычным, обыденным. То смерть от старости маячит, то пули свистят…