Егерь императрицы. Русский маятник
– Чирков, плотней мешок укладывай, чего у тебя, как шар, его распёрло?! – покрикивал, проходя около отделения учебной роты, капрал. – Вон у Лутового глянь, всё то же внутри, а та сторона, что на спине, ровная, словно доска. Значит, и нести заплечник удобнее будет.
– Агафон Елизарович, так давали бы ранцы как у мушкетёров, туда уж точно удобней всё складывать, кожа не парусина: и форму держит, и износ у неё меньше, чем тут, да и смотрится ранец не в пример богаче. Не то что этот мешок, словно бы котомка у калик-погорельцев, а не воинское имущество.
– Дурак ты, Чирков, а ведь думаешь, что разумный. – Капрал покачал головой. – Даром что из мещан в рекруты забрит. Вещевой заплечный мешок – самое что ни на есть настоящее воинское имущество. И он к тому же гораздо удобственней для переноски тяжестей, чем тот же солдатский ранец. Потаскал бы ты его для сравнения и сам бы, небось, тогда понял. Так нет ведь, по незнанию и молодости лучше лаять будешь. А я вот три года его носил в мушкетёрах, прежде чем в Валахии егерский мундир надел, потому и знаю, что говорю. Поклажи в ранец гораздо меньше входит, сам он тяжёлый, кожа и так его дублёная, жёсткая, а уж на морозе и вовсе деревенеет. Бывает, на долгом марше так он спину отобьёт, что на неё потом и лечь не можешь. Лямки у ранца короткие, узкие, плечи сковывают и рукам свободы не дают. А уж бежать как с ним неудобно! То ли дело этот наш заплечник. Правильно его уложишь, чтобы всё тяжёлое на дне было, а мягкое к хребтине прилегало, и всё, и красота. Полверсты пройдёшь, поклажа в нём так утрясётся, что прямо по спине её форму примет. С боков ремни под шинельную скатку нашиты, под зацеп парусинового полога али котелка, сзади карман ещё под всякую мелочь. И лямки, заметь, у него большие, широкие, как нужно их подогнать под себя можно. А самое главное, вот сколько ты в ранце веса бы тащил? Небось, и с полпуда бы не было, хорошо, если только треть. А тут чуть ли не целый на себе несёшь. Значит, и больший патронный запас при тебе и фунта три-четыре сухарей али ещё какого другого провианта. А ты ранец, ранец! Укладывай лучше! – Капрал, покачав головой, пошёл по своим командирским делам, а молодой егерь, вздохнув, начал заново перебирать вещи.
– Лучше бы вьючных коней больше дали, – проворчал он, прикладывая к внутренней стенке исподнюю рубаху и портянки. – Всё меньше бы на себе пришлось тащить. Чего уж там одна лошадь на плутонг. Так, кошкины слёзки.
– Да ладно тебе, Данила, и то хорошо, говорят, и того могло бы не быть, – отмахнулся завязывавший горловину своего заплечника Ведунов. – Говорят, сам фельдмаршал повелел казакам табун нам отдать, своих-то свободных в полку мало осталось, они в основном все на обозных повозках али под седлом в эскадронах.
– Вот буду из учебной роты выпускаться, в конные егеря попрошусь, – шмыгнув носом, проговорил Чирков. – Там при лошадях всё одно интересней служить. Хоть возят на себе, а не ногами топаешь. Давай и ты со мной, Прошка? Вместе проситься будем.
– Ну не знаю, – засомневался товарищ. – Ты уж какой раз зазываешь, а ведь там в седле нужно держаться уметь правильно, сбрую всякую знать и прочие премудрости, а я ведь только лишь в санях да в телеге ездил, ну и в ночном выгоне немного на спине.