Графомань в эпоху неолита
– Так, значит, они пользовались магией! Теперь всё ясно! – нетерпеливо перебила рыжего библиотекаря Зина, думая о своём.
Тот кивнул, с интересом и даже с какой-то тайной страстью взглянув на неё.
– Да, она просто находка! Какой подарок судьбы! – пробормотал он себе под нос, а вслух сказал: – Сейчас так сложно заманить кого-то в библиотеку: культура чтения постепенно утрачивается людьми, а вы – приятное исключение, сударыня. И у вас такое пылкое сердце! Большая редкость в этом столетии, да и вообще во все времена.
Это, казалось бы, ничего не значащее и странное замечание очень тронуло Зину, позволив ей ощущать себя избранной. Писательская магия! Вот бы ею овладеть, тогда все литературные премии будут у неё кармане!
– А эту книгу можно взять почитать? – прямолинейно, но от души спросила Зина.
– К сожалению, нет. Эта редкая книга существует в единственном экземпляре и может использоваться только в пределах данной библиотеки. Видите ли, все ритуалы, описанные в ней, подлинные. Некоторые из них опасны, потому что всякая магия требует жертв! Говорят, многие мгновенно выгорают до угольков, вспыхнув желанием исполнить свои мечты. Мало кому суждено гореть вечно, – сказал рыжий, а потом добавил, будто, спохватившись: – О! Простите, я должен ненадолго отлучиться. Не скучайте без меня!
Он встал и своей фирменной шаркающей походкой с припаданием на одну ногу направился к выходу из зала. Сейчас это очень ярко бросилось в глаза. Складывалось впечатление, что ему не подходит обувь, как если бы туфли натянули на копыта. Зина была рада уходу библиотекаря и сразу схватилась за книгу. Такой шанс выпадал раз в жизни! Надо было срочно провести какой-нибудь ритуал, раз уж она попала в такое мистическое место. Вдруг это поможет добиться успеха? А опасности… Ну что, опасности? Они подстерегают любого на каждом шагу, даже в собственной квартире.
Критиков бояться – в писатели не ходить, как говорится! Она открыла одну из страниц, где среди клякс и выцветших картинок можно было разобрать загадочную надпись «Магическая консультация», а дальше следовали портреты возможных консультантов: Гиппиус, Мережковский, Белый… Список можно было продолжать. В общем-то, неудивительно, что первыми в нём были эти трое: символизм строк этих авторов всегда отдавал какой-то мистической философией. А Мережковский даже создавал стихи-молитвы, правда, ничего хорошего из этого у него не вышло.
Зина коснулась портрета Гиппиус, и тут на пустом месте, которое она приняла за выцветшую от времени фотографию, стали появляться загадочные строки:
«Красным углем тьму черчу…»
Это было начало загадочного стихотворения Гиппиус, которое Зина знала наизусть, потому что оно всегда казалось ей похожим на какое-то тёмное заклинание. В тексте давалась подробная инструкция магического действия, если отбросить всякую поэтичность, гласившая, что нужно после прочерчивания тьмы углём, шнурочком ссучить, стянуть, смочить и в довершение эффекта ещё и иглой пронизать.
Ко всему этому поэтическому экстриму прилагались настоящие вполне осязаемые уголёк и игла. Всё это аккуратно вмещалось в секретное углубление в странице, образующее удобный ложемент. Зина извлекла эти артефакты, отметив про себя, что игла сделана не из металла, а словно из чьей-то кости, а игольное ушко у неё такое, что в него вполне можно продеть тонкий шнурок – ценную часть магического ритуала. Кстати, его как раз и не наблюдалось, поэтому Зина решила использовать гайтан, на котором болтался у неё на шее самодельный кулон в форме очаровательного слоника. Дело в том, что Графомань угораздило родиться в год слона по тотемному гороскопу, наверное, поэтому она всё время где-то слонялась.