Дочь глубин

Вдали мутно светилась голубыми огоньками ячеистая сетка защитной решетки, перегораживающей вход в бухту, – за последние два года я так к ней привыкла, что почти перестала обращать на нее внимание. Но сейчас она на моих глазах погасла и снова вспыхнула. Такое на моей памяти случилось впервые.

Я взглянула на Дева, но он, похоже, ничего такого не заметил и, указав вверх – «Наперегонки до поверхности», – забил ногами, взбаламутив песок со дна.

Мне хотелось задержаться, чтобы посмотреть, мигнет ли решетка снова. Или вдруг Сократ вернется? Но легкие горели, и я неохотно последовала за Девом.

Вынырнув рядом с ним, я отдышалась и спросила его о выключившейся решетке.

Он сощурился:

– А ты точно сама не отключилась на секунду?

Я плеснула ему в лицо:

– Я серьезно. Нужно кому-то сказать.

Дев протер глаза, не меняя скептического выражения лица.

По правде говоря, я никогда не понимала, зачем нам этот высокотехнологичный подводный барьер на входе в бухту. Он вроде как должен защищать морскую жизнь от посторонних, тех же браконьеров, дайверов-любителей и шутников из конкурирующей школы Лэнд Инститьют, но мне она казалась перебором, даже для учебного заведения, выпускающего лучших морских ученых и кадетов во всем мире. Я не знала точно, как решетка работала, но она однозначно не должна мигать.

Дев, по всей видимости, понял, что я действительно обеспокоена, и сказал:

– Ладно, я об этом доложу.

– А еще Сократ странно себя повел.

– Дельфин странно себя повел. Хорошо, об этом я тоже доложу.

– Я бы сама доложила, но ты же сам постоянно говоришь, что я всего лишь зеленая первокурсница, тогда как ты большой и могучий капитан Факультета акул, так что…

Теперь он обрызгал меня:

– Если ты закончила со своей паранойей, мне правда нужно кое-что тебе отдать. – Он достал из кармашка на ремне переливающуюся цепочку. – Это тебе мой заблаговременный подарок на день рождения. – И он протянул мне кулон: черную жемчужину в серебряной оправе. Я не сразу ее узнала, и у меня сжалось сердце.

– Мамина? – едва выговорила я.

Эта жемчужина была главным украшением ее мангалсутры, свадебного ожерелья. И единственной вещью, что у нас от нее осталась.

Дев улыбнулся, хотя его глаза затянуло знакомой меланхолией:

– Я заказал с ней новое украшение. Тебе на следующей неделе исполняется пятнадцать. Она бы хотела, чтобы ты ее носила.

Это был неожиданный и очень приятный подарок. У меня защипало глаза.

– Но… почему ты не подождал до следующей недели?

– Ты сегодня уезжаешь на испытания для первокурсников. Хотел дать ее тебе на удачу – ну знаешь, на случай, если ты их провалишь или еще что-то.

Он был мастером подлить дегтя в бочку меда.

– Ой, умолкни! – огрызнулась я.

Он засмеялся:

– Да я шучу! Ты справишься. У тебя всегда все получается, Ана. Просто будь осторожна, хорошо?

Я почувствовала, что краснею: мне непривычно такое явное проявление любви и симпатии.

– Ну… красивый кулон. Спасибо.

– Всегда пожалуйста. – Он перевел взгляд на горизонт, и в его темно-коричневых глазах промелькнула тревога. Может, он думал о защитной решетке, а может, на самом деле переживал из-за предстоящих мне испытаний. Или же вспоминал, как два года назад наши родители в последний раз улетели за этот горизонт. – Поплыли назад, – сказал он, выдавив улыбку, что часто делал, желая меня ободрить. – Иначе опоздаем на завтрак.