Маленькое сердце

– Красота, – сжимаю пальцы и разжимаю. – Ты и правда, как обогреватель.

– Домой?

– Да, спасибо.

По дороге к моему дому, который находится в пятнадцати минутах езды, Макар рассказывает больше о своей работе, новой квартире, которую снял, и соседях, у которых только-только начался ремонт.

Когда машина въезжает во двор моего дома и останавливается у подъезда, я не тороплюсь выйти.

– Итак, я могу рассчитывать на твой номер телефона?

– За то, что согрел мои несчастные пальцы, это самое малое, что я могу для тебя сделать, – смеюсь и смотрю на него в темноте салона.

– Я бы хотел узнать, что там максимальное я бы смог получить?

– Чашку кофе.

– Понял, номер будет, кстати.

Мы записываем номера друг друга и на этот раз вылезаем из машины.

– Ты снова собрался меня провожать?

– Конечно, не вижу причин не делать этого.

У двери в мою квартиру я желаю ему спокойной ночи и получаю в ответ то же самое, а после захожу домой.

Оказавшись в своей комнате, я смотрю на пару коробок, которые не успела разобрать. Это фото, какие-то мелочи и всякие штучки, что мне дороги, например, подарки от папы.

Не желая пока что спать, я принимаю душ, делаю большую чашку чая и возвращаюсь в спальню.

Благо сегодня маму не разбудила.

Среди мелочей были памятные вещи и от Яши. Не желая превращать память о нас в мусор, я беру корзинку и складываю туда то, что планирую оставлять на виду и убираю в шкаф.

Семейный фотоальбом попался в руки уже в конце. Там история моей семьи от самого ее начала и до смерти папы. Потом как-то с мамой мы если и делали фото, то они оставались в телефоне, ноутбуке. Не знаю даже, почему мы перестали распечатывать снимки.

Я пролистываю каждую страницу, смотря на фото моих родителей словно впервые.

На последних фото папа рыбачил. Тот день был классным. Из тех, что запоминаются надолго. Картошку жарили на костре, а точнее, в углях, мама сделала огромный тазик оливье и такой же огромный с винегретом. А пойманная рыба запекалась на огне, обмотанная в фольгу. Как же мы в тот день смеялись. Это забавно, ведь я не помню ни одной шутки. О чем мы говорили? О чем рассказывали? Помню лишь атмосферу и огромное счастье.

– А я думала, что ты, наконец, спать легла, – послышался мамин голос. – Встала посмотреть, а у тебя свет.

Она садится на пол позади меня и заглядывает в альбом.

– Он был самым красивым мужчиной, которого я встречала в своей жизни, – мама улыбается.

Когда прошли первые слезы после папиной смерти, мы решили, что больше не будем плакать. Поэтому, говоря об отце – это всегда только улыбки.

– А я с тобой согласна.

Мама обнимает меня и, прислонив спиной к своей груди, целует в висок.

– Как ты?

– Нормально. Спокойно.

– Хорошо. У тебя суббота или воскресенье свободны?

– Могу устроить неполный день, – она выпускает из объятий, и я сажусь к ней лицом. – Какие-то планы?

– Да вот, вытащила сапоги, а там треснула подошва.

– Ну мам, а как ты будешь остаток недели ездить на работу?

– Осенние выручали же как-то.

– Не-не. Ты завтра во сколько дома будешь?

– К шести приеду.