Охота на Тигра 6. Комбриг
Опять долго ли, коротко ли сказка сказывается, но помер и этот тюкальщик. Успел он настрогать не только щепок, но и потомство немалое. Собрались они, когда возмужали, и решили работу доделать, только ленивые уже были, не захотели каждый день за тридевять земель на опушку дубовой рощи ходить и тюкать там, а решили перевезти … А как это фигура теперь называется. Пусть будет – параллелепипед. Параллелепипед – «параллельный» и «плоскость» (из греческих слов собрали греки) – четырёхугольная призма, основанием которой служит параллелограмм. На телегу этот параллелепипед не покладёшь. Такие телеги только у древних египтян были, когда они двадцатитонные каменюки за многие сотни километров по пустыне везли с каменоломен. Утрачен секрет изготовления сих телег. Да и лошади поизмельчали. Или там мамонтов запрягали. Показывали же в фильме, не врут же в телевизоре. Вот потому они и вымерли – мамонты, перенапряглись на работе. Раз мамонтов в окрестностях Мендзыжеча не водилось, то потащили сами. Но не те уже людишки, не былинные Ильи Муромцы и Олёши с Поповичей, слабаки, измельчал народишко. Потому дотащили до реки и при переправе через мост, сей мост хлипкий рухнул и параллелепипед дубовый свалился в реку Варте и перегородил её, водохранилище соорудив. Плюнули потомки хлипкие и стали в том озере карпов и гусей разводить. Раков ещё, размерами с того лангуста. И зажили припеваючи. И только через несколько сот лет народился в их семействе пассионарий. Решил он пращурову работу довершить. Организовал сельский сход и уговорил других поляков, тоже вдруг ставших пассионариями, что они тоже Ильи Поповичи. Взялись всем миром, хакнули, крякнули, и с воплем из «Мазурки Домбровского», он же Гимн Польши:
- «Вислу перейдём и Варту,
- Будем мы поляки!
- Дал пример нам Бонапарт!
- Как победу одержать!»
Пошло. Завопили: «Jeszcze Polska nie zginęła» (Ещё Польша не погибла) и вытащили обросший водорослями параллелепипед дубовый. А после и дотащили до двора Лабесов. Поставили на здоровущие чурбаки и появился стол у пра-пра много раз правнука. Потом ещё несколько поколений его строгало. Но довели дело до конца. Брехт сейчас сидел за столом этим, стол стоял во дворе под навесом, и диву давался полковник, каковы же были размеры того дуба и сколько труда вложено, чтобы получить столешницу сантиметров пятнадцать в толщину и шесть метров на четыре размерами. И это чёрный морёный дуб, он попытался ножом его колупнуть и металлический звук получил. Словно из блюминга или слябинга вышла вещь, но в черноте узор же просматривался. Вещь!!! Эх, ма, себе бы такой.
– Герр Отто, а вы чего не едите! – вывела из созерцательного состояния Брехта дочь хозяина этого раритета. – Мы с мамой старались.
Это что было. Это она его на сеновал так позвала замысловато. Как бишь деваху звать? Малгожата. Брехт одну Малгожату знал. Да, весь СССР её знал. Это была та самая панёнка, что запомнилась всему советскому народу ролью сержанта Лидки Вишневской в телевизионном сериале «Четыре танкиста и собака». И звали её Малгожата Вишневская-Немирская. Только та была брюнетка вроде. Зато была в Польше одна блондинка, хоть и не Малгожата, прямо красивая блондинка. И многие прыщавые, да и не прыщавые юнцы её фотографии на стену вешали, если смогли достать. Звали диву Марыля Родович. Та самая, что песню «Ярморки» спивае. Так вот, эта Малгожата была блондинкой и очень походила на певицу. Прямо очень. И блондинка была на пятёрку, не тусклые пакли с головы свисали, а роскошные золотые волосы в две толстенные косы, заплетённые с задорной чёлкой.