Возлюбленная белого хищника

Снова ложь. За всю жизнь столько не лгала, сколько за последние дни.

– Моя маленькая сестра у них.

Я судорожно сглотнула и отвела взгляд. Оборотень снова принюхался.

Из-за сомнительного препарата, что мне ввели, приходилось кормить малышку смесью. Молоко пропало. Призрак не мог учуять его запах. Или мог?

– Они тебя шантажируют? – зарычал пленник, обнажив белые зубы и розовые десны. Пожалуй, в облике гигантского разъяренного мужика он выглядел еще более устрашающим, чем в звериной ипостаси.

– Да, шантажируют, – я опустила голову, уставившись себе под ноги.

Как же тяжело было врать! Как я это ненавидела!

«Расспроси про кланы», – раздалось в наушнике, но я продолжала стоять и молча разглядывать плиточный пол.

– Я убью их за это, – тихо, но уверенно произнес Призрак, потом отпустил мою руку и отошел к самой дальней стене из металлических прутьев.

Теперь, когда он был далеко, дышать стало легче: его аура, темная энергетика давили на меня бетонной плитой.

– Они умрут за то, что обидели твою сестру, Агвид, – пообещал зверь с решимостью опытного убийцы и добавил еще более мрачным тоном: – Не дай им бросить тебя ко мне в клетку.

На секунду он прикрыл глаза и сжал кувалды-кулаки до вздувшихся вен.

– Потому что я не сдержусь.

Самое страшное – это чувство беспомощности, когда не можешь помочь собственному ребенку. Слышишь, как плачет дочь, видишь, как она заходится криком, а не в силах ничего сделать. Самое дорогое тебе существо страдает, маленькое, беззащитное, полностью от тебя зависящее, но облегчить его муки нет денег.

Да что там денег! Нет даже способов лечения. Не знает мир такой болезни. Доктора только разводят руками, а дочь кричит, надрывается сутками, отказывается от еды. На ее коже – странная сыпь, тело сводят жуткие судороги. Муж бросает тебя с ребенком одну, не выдержав напряжения и бессонных ночей. Уходит, оставляя наедине с отчаянием, с ужасом беспомощности, со своей ответственностью.

Ты не живешь. От усталости ты зомби. Высохшая мумия с красными глазами и опухшими от бесконечных рыданий веками. У тебя трясутся руки и дергаются в нервном тике оба глаза. И хочется продать душу дьяволу, сердце из груди вырвать, лишь бы увидеть, как твоя малышка тихо и мирно спит в детской кроватке.

В конечном счете это я и сделала – продала душу. И тело. Заключила сделку с незнакомцами в деловых костюмах, называвшими себя Корпорацией.

Той же ночью я впервые увидела улыбку на губах своего ребенка. Молли смотрела на меня чистыми ясными глазами, кряхтела и держала в крошечном кулачке мой палец. Спокойный, безмятежный, счастливый младенец. Я готова была ноги целовать врачу, сделавшему тот волшебный укол.

Вчера Призрак сказал: «Они умрут за то, что обидели твою сестру». Но Корпорация не обидела Молли. Она ее спасла, вернула мне и моей крохе нормальную, полноценную жизнь.

И Молли не сестра мне, а дочь. Стал бы зверь так же заступаться за нее, зная правду?

– Я говорил с врачом, – лысый, как обычно, провожал меня в лабораторию, – он сказал, что сегодня уже можно.