Одноклассники бывшими не бывают

Я вела пальцами по его упрямым губам, тонкому прямому носу, острым скулам, твердой линии челюсти, замечая раздвоившимся сознанием, как поверх тонких черт нездешней красоты кто-то за прошедшие годы нарисовал сильный характер и горькие приметы потерь.

Он изменился, и это было правильно, потому что только нынешний мужчина мог привести упрямого подростка в себе сюда. А я… наоборот. Выпустила из сердца ту нежную девочку, чтобы ее влюбленными глазами смотреть в его глаза. Вспоминать, как когда-то болели от желания прикоснуться кончики пальцев – и касаться сейчас, наполняя водой тот иссохший колодец. Как захватывало дух, когда я только воображала то, что сейчас происходит наяву. Как плакала, сжимаясь от мучительной боли несбыточного.

Восторг от воплощенной в реальность мечты сменялся тягой попробовать ее на вкус по-настоящему.

Его пальцы вели по ключицам, стаскивали платье с груди. Мои губы оставляли огненные следы в тех местах на шее, где бешеный пульс вырывался на поверхность, как родник из-под камней. И продолжали цепочку поцелуев ниже, еще ниже, до напряженных мышц внизу живота, каждое прикосновение к которым заставляло его вздрагивать, а напряженную твердость под тканью джинсов – пульсировать в предвкушении.

Я выпрямилась, но задела пальцами ширинку, и Илья рвано выдохнул мне в шею. Его руки гладили мою грудь, предательски обнаженную упавшим с плеча платьем, и была моя очередь выдыхать.

– Ты такая мягкая… – сказал он, останавливаясь, чтобы сделать передышку. Мне тоже были нужны эти паузы, когда мы просто замирали на половине жеста, чтобы привыкнуть к своей новой реальности. – Такая нежная на ощупь. А казалось – будешь колючей.

Я тихо засмеялась, уткнувшись в его грудь. Рубашка под пальцами распахнулась сама собой.

– Признайся, все, что ты говорила, – это для того, чтобы потроллить народ? Ты вовсе не такая прожженная?

Я судорожно выдохнула, закрывая его губы своими пальцами. Он поцеловал их так нежно, что по коже разбежались мурашки. Не надо слов. Мы просто закрываем гештальты. Просто восстанавливаем справедливость и исправляем ошибки.

Его кожа пахнет, как цветущие яблони в саду за школой. Его губы на вкус как пронзительно-кислый барбарис, который растет у забора. Мы словно потерялись в долгом летнем вечере, в теплых сумерках, когда голоса разносятся далеко-далеко и догорает золотой закат.

Пусть так и останется.

Это не было быстрой яркой страстью, когда не успеваешь даже до конца снять одежду, жадной, голодной, короткой.

Это не было неумелой робостью, когда движешься наугад и дрожишь как безумная только от этой неловкости.

Не было жаркой жаждой, пережигающей нервы, испепеляющей, после которой остаются синяки, засосы и невидимые огненные печати в сердце.

Это не было ничем, что я могла бы вообразить, если бы осмелилась мечтать о таком. Но я никогда не дерзала думать дальше первого поцелуя. Поэтому то, что происходило сейчас, – крепкие поцелуи, нежные объятия – и наоборот, – рождало внутри какой-то запредельно теплый свет. Раскатывало альтернативную реальность, в которой получаешь все, что хотела, и еще сверх того.