Бес в ребро – нож в сердце
– Беременность хорошая, угрозы нет. То, что побаливало немного – всё в рамках нормы. В остальном не вижу причин не родить вашей взрослой дочери маленькую сестрёнку или братика.
Звучало даже хорошо, если бы не одно огромное «но». Но распространяться о нём я и впрямь не стану.
Поблагодарив врача, я вышла в коридор, и тут же застыла. Потому что глаза мои в тот же миг нашли Машку, нашу с Эдом дочь. Она бодрым шагом направлялась в сторону палаты, где лежала Тося и, по стечению обстоятельств, ещё и я… И несла небольшой тортик.
Но Маша ведь не знала о том, что я в больнице! Не могла же она приехать ко мне…
Нехорошее предчувствие захлестнуло меня с головой. Застывать на месте было некогда, потому я сорвалась и побежала следом. И успела добраться до палаты в тот момент, когда в неё заходила дочь с возгласом:
– Ну и как тут наша мамочка? А я тортик привезла!
Если я и считала, что конец моей жизни настал в тот момент, когда я узнала про измену Журавлёва, то теперь поняла, что именно в данную секунду я умерла окончательно. Без права на возрождение в обозримом будущем.
Меня предала дочь.
– Тортики жрать на большом сроке вредно, – мрачно проговорила я, входя следом за Машей в палату. – Можно родить слишком пухлого младенца и порваться во всех местах. А папе твоему явно не понравится, если секс после родов у него с Тосей будет налаживаться слишком долго.
Дочь обернулась, вскрикнула и выронила коробку с угощением. Она побледнела так, что стала похожа на привидение. Смотрела то на меня, то на Эдика, то на Тосю, и глаза её от ужаса становились всё больше и больше.
– Маш… Твоя мама знает всё про меня и Антонину. Её положили в ту же палату… по стечению обстоятельств. Так что теперь это не секрет, – спокойно проговорил Журавлёв.
Пока меня не было в палате, он сумел взять себя в руки. И Тося его тоже теперь выглядела безмятежно и даже довольно. О чём они тут говорили в моё отстуствие? Эдик ведь наверняка заверил любовницу, что уж теперь достанется ей целиком и полностью. А она и рада была…
– Как давно ты знаешь? – потребовала я ответа у дочери.
Она промолчала, лишь закрыла лицо руками, будто не хотела показывать свои бесстыжие глаза, в которые я теперь и смотреть-то не смогу никогда…
– Маша узнала о Тосе, когда мы оказались беременными, – проговорил Эдик, отвечая за дочь. – Она очень ждёт, кто же родится. Мы сами точно не знаем. А по поводу всего остального, ты можешь остаться в этой палате, Юля. Я перевожу Тосю в другое место. Остальное обсудим дома, когда мать моего будущего ребёнка будет обеспечена покоем и тишиной.
Только теперь я поняла, что пока меня не было муж и Антонина времени зря не теряли. Уже собрали барахло Тоси, видимо, решив переселиться в другую палату.
Что ж… Я здесь тоже не останусь. Лежать, смотреть на койку Антонины и представлять, как эту девицу здесь навещали то муж, то Маша, было выше моих сил.
– Ну а ты что скажешь? А? – обратилась я к дочери, которая теперь стояла, отняв ладони от лица, и смотрела в сторону. – Не считаешь, что это предательство чистой воды?