Собственность артхана

Меня, как и Мишу, артханы отталкивали и одновременно немного пугали. Хотя вот Эльтейр, пока меня прижимал, и нес почему-то вызывал совершенно другие чувства, порывы и ощущения. Мне было приятно, что он так заботится. Старается, чтобы нас ничего не задело, пусть даже в ущерб собственной целостности. Я понимала, что для древнего это все ерунда. Заживет – мы до места добраться еще не успеем. Но он ведь мог ничего такого не делать. Какие мы предъявили бы претензии древнему, тем более, он спас нас от гибельной участи? Да и вообще, мы тут только лишь люди, а Эльтейр – артхан, правящая раса… Таким претензии не заявляют. Конечно, если не совсем отшибло мозги.

С другой стороны – ну все-таки! – зачем мы ему потребовались?

Страх и интерес перемешались в душе. А взгляды Эльтейра все более загадочные и временами – как будто бы даже неравнодушные только сбивали с толку и мешали сосредоточиться.

Еще у него выскочили клыки: не сильно, не так как в яростной схватке или перед тем, как жажда одолевает. Я никогда не видела, чтобы у артхана клыки чуть удлинялись, но на нижнюю губу не заходили, как у погибшего соратника Эльтейра.

Что это означает, я понятия не имела и немного страшилась все-таки выяснить.

Может он реально на нас разозлился? Или мы как-то особенно пахнем и возбуждаем «его аппетит». Мало ли? А вдруг мы не все знаем о своей крови? И дело не в группе, а в чем-то другом? Ведь и о резус-факторе люди узнали не сразу.

Делиться с сыном такими предположениями было страшно и не хотелось. Так что я помалкивала и наблюдала…

Эльтейр

Когда мы начали снижаться к моей резиденции, почему-то захотелось еще полетать. Желание показалось глупей не придумаешь.

У меня на сидении труп соратника, у которого уже полностью выскочили клыки – значит очень скоро он начнет разлагаться, как случалось со всеми погибшими артханами. В резиденции, наверняка, ждут неотложные дела. Помощники, скорее всего, в жутком нетерпении. Есть пленные, судьбу которых надо решить. Есть раненые враги, которых мы захватили просто потому, что оставлять их на поле боя неправильно, не спортивно.

Есть то, о чем сообщили нам «языки» и с чем придется дальше разбираться по делу.

Уже не говоря о том, что я должен решить – какие воины по-прежнему остаются в дозоре, сменяем ли мы сейчас пограничников, которые дрались несколько часов в одиночку и все еще оставались на стреме. По крайней мере, те, кто не ранен и не погиб. Я не давал приказа выставить другой караул. Обычно пограничники дежурили несколько месяцев, и срок их службы на рубежах пока не закончился.

В общем, срочных дел к этой минуте скопилось навалом. А мне просто хотелось летать и смотреть, как стреляет в меня глазками удивленная попаданка.

Ну не идиотские мысли? Однозначно – идиотские! Разве не нелепые и безобразные? Без сомнения, так. Но желания не сразу удалось побороть, приложив для этого, к тому же, массу усилий.

Так что приземлялись мы заметно дольше обычного.

На площадке для стоянки дружественных ткарров меня уже ждали, как я и думал.

Хотя и не предполагал, что это Фергас.