Гонконг. Почти что пенсия

Лиджуан сообщает адрес. Запоминаю, кладу трубку и обещаю прийти на встречу. Из душевой все еще слышны всхлипы жены. Ей нужно дать время успокоится, сейчас из нее не выудишь ничего.

Поэтому – решено, отправляюсь по указанному адресу. Возможно, дочь расскажет больше информации, тем более зацепка есть. Пока же чувствую себя как рыба, выброшенная на берег. Информационный голод гложет.

В шкафу нахожу потрепанный костюм с вытянутыми коленями. Замечаю на тумбе несколько купюр, сгребаю, кладу в карман и иду на выход. Но прежде выключаю телефон, чтобы жена не разнесла его к чертовой бабушке. Перед дверьми смотрюсь в зеркало… в отражении медленно качает головой обрюзший и неопрятный старик. Конечно, с собственным внешним видом надо что-то делать.

– Представляешь, я столько лет не видела своего отца, – вздохнула Лиджуан, и трубочкой принялась толочь лед в коле без сахара.

– Боишься не узнать? – Бию тоже не оставалась без дела, энергично сосала через трубочку коктейль с таким усердием, что желваки ходили на скулах. – Ли, а фотки отца у тебя нет? У меня хорошая память на лица. Узнаю сразу, даже если раньше видела мельком.

От вопроса подруги Лиджуан едва заметно вздрогнула, так что лед в стакане звонко стукнулся о текло. И даже на всякий случай перевернула телефон экраном вниз.

– И что ты ему будешь говорить при встрече? – захлопала глазками Джу, – Я помню, как всего через полгода учебы вернулась домой и поняла, что разговаривать с родителями мне категорически не о чем! Словно я не их дочь, а они не мои папа с мамой.

Лиджуан, Бию и Джу учились на втором курсе одного из старейших вузов страны – в Пекинском университете, также известным под сокращенным названием «Бэйда». И факультетом, на котором все трое учились, он гордились по праву – факультет международных отношений. На факультете помимо прочего, активно излучались принципы деловых (и не только) переговоров.

На практических занятиях, которые были обязательны в дисциплине, Лиджуан всегда показывала высокие результаты. Она уверенно брала вверх в спорах, всегда подбирала необходимые аргументы и вообще в коммуникациях с людьми, чувствовала себя, как рыба в воде.

Вот только сейчас Лиджуан будто проглотила язык и чувствовала себя скорее как рыба, выброшенная на берег. Как никак, это была ее первая встреча с отцом за последние четыре года.

С тех пор, как юная Лиджуан уехала на материковый Китай, они не разу не виделись и даже не созванивались. Отец всегда был категорически против ее учебы в «логове коммунистов», как он называл «Бэйда». А еще папа категорически твердил, что его любимая дочь для него теперь умерла. И единственным напоминанием о нем, была скупая открытка без подписи. То, что открытка от отца, Лиджуан знала по изображению плюшевого мишки, раньше отец называл ее медвежонком. Лиджуан сильно обижалась на отца и следующие две открытки отказалась получать, приняв решение, что отца для нее отныне больше не существует.

С тех пор многое изменилось. Отец сильно сдал, сама Лиджуан повзрослела, а главное – для ее родного Гонконга настали не лучшие времена. Поэтому Лиджуан немало удивилась, когда отец позвонил ей сам…