Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья

Меня радует то, что у Адалии комната хоть маленькая, но своя. Девушку переселили сюда спустя пару месяцев после смерти отца под предлогом ремонта той, в которой она жила до этого. Ремонт был закончен, а Адалия так и осталась в крохотной угловой комнате, промерзающей зимой так, что на стенах появлялся иней, а вода в тазике для умывания подергивалась тонкой пленкой льда.

Из мебели только самое необходимое: узкая деревянная кровать, накрытая потрепанным старым одеялом, небольшой деревянный стол с одним шатким стулом, комод и старая, потрескавшаяся раковина для умывания в углу комнаты.

Подхожу к комоду и достаю первое попавшееся платье. Какая разница, какое брать: они все из затертого льна, цвет которого уже и не определишь.

Ящик получается задвинуть хорошо, если с пятого раза, но это происходит с таким грохотом, что с комода падают свеча и шкатулка. Как же мы, оказывается, избалованы полозьями на колесиках в нашей мебели!

Поднимаю свечу, а за шкатулкой приходится лезть под кровать. С досадой отмечаю, что по деревянной шкатулке прошла трещина. А была такая красивая, с позолоченным вензелем “А. П.” – инициалами отца Адалии.

Чуть прижимаю пальцами, чтобы попытаться поправить, но в этот момент раздается щелчок, и вензель на шкатулке открывается, как дверца.

Вздрагиваю от неожиданности и чуть снова не роняю шкатулку.

Заглянув внутрь, нахожу сложенную в несколько раз записку с подписью: “Моей дорогой Адалии в день ее совершеннолетия”.

“Моя милая дочурка, если ты читаешь это письмо, значит, я не смог сам поздравить тебя с этим важным днем…”

Мне приходится поднапрячься, чтобы вспомнить, когда же у Адалии был день рождения: его не отмечали уже несколько лет подряд. Кажется, именно позавчера ей исполнилось восемнадцать. Чуть раньше бы дракон пришел, не видать бы ему магии Адалии, а так мачеха вон сразу подсуетилась. Вот собака страшная!

Еще труднее оказывается вспомнить, как так вышло, что Адалия не открыла шкатулку вовремя, ведь если бы не случайность, это письмо не нашлось бы вообще. Вероятнее всего, девушка просто не знала о тайнике: отец, похоже, не успел о нем рассказать перед тем, как погиб.

Прислушиваюсь к звукам снаружи, чтобы убедиться, что мне не стоит ждать незваных гостей. От волнения у меня даже руки подрагивают. Или от слабости?

Разворачиваю записку, с хрустом сломав коричневую печать и подхожу к маленькому окну, выходящему на задний двор трактира, потому что иначе очень трудно что-то разобрать из-за слабого освещения. Скольжу глазами по неровным, кривоватым строчкам и буквам, стоящим вразвалочку на пожелтевшем листе бумаги. Но эстетика письма отходит далеко на задний план, когда я вчитываюсь в слова.

В каждом неловком завитке чувствуется отцовская любовь и искренняя забота. Такие, что у меня сердце сжимается от тоски по своим родителям: их тоже не стало несколько лет назад, и, кажется, я до сих пор до конца не приняла это.

Но среди всех слов нежности, которые написал отец Адалии, сейчас находится ответ на вопрос, почему мачеха так ненавидит ее.