Игры мажоров. Соблазнить училку

Я ничего не отвечаю. Вижу, как Руднев набирает сообщение, но очень долго ничего не приходит. Решаю, что он оставил идею отправить все, что задумал, и выхожу из мессенджера, откладывая смартфон до утра.

Снимаю сериал с паузы и снова слышу вибрацию. Несколько мгновений борюсь с желанием проигнорировать гаджет, но все же сдаюсь и смотрю на повисшее на дисплее сообщение от Руднева:

“Спокойной ночи, Ольга Александровна. Я очень рад, что вы теперь с нами.

P.S. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вам было хорошо…”

Вспыхиваю от его последних слов, представляя, что именно он имеет под этим “было хорошо” в виду, и тут же отключаю телефон, проклиная все на свете за то, что дала свой личный номер студентам.

Это была плохая идея. Отвратительная. И я еще не раз пожалею об этом…

Денис

– Что тебе? – не отрывая головы от бумаг, говорит отец, как только я открываю дверь его кабинета.

– Привет! Я насчет квартиры.

– Ну, – говорит раздраженно.

– Ремонт почти закончен, – смело шагаю внутрь, закрывая за собой дверь.

– И? – даже не смотрит на меня.

– Ты говорил, что отдашь ключи, как только доделают ремонт.

– Я говорил, что отдам ключи, когда буду уверен, что на тебя можно положиться, – продолжает перекладывать свои чёртовы бумажки.

– Что это вообще значит? – несмотря на установку не реагировать на дерьмо, которое он привычно выливает на меня, начинаю закипать.

– Если ты до двадцати одного года не понял, что это значит, тогда это пустой разговор.

– Ты можешь сказать конкретно, чего ты от меня ждёшь? Я все сделал, как ты хотел. Поступил в чёртов университет, который выбрал ты, сверкаю рожей там, где ты скажешь, и подлизываю тем, кому должен. Я, блядь, бросил гонки и стараюсь не ввязываться во всякое дерьмо! – меня трясёт от его гребаных и бесконечных правил.

Отец – прокурор, и это ни хуя не круто и не весело. Это бесконечные рамки и жизнь по приготовленному лекалу.

– Зачем вообще тогда было дарить мне квартиру сейчас, если мне там нельзя жить?

– Считай это проверкой твоей силы воли и терпения, – наконец-то поднимает на меня взгляд с прищуром.

Ненавижу это его поганое выражение лица. Оно никогда не означает ничего хорошего.

– Мало тебе, что мать выдрессировал так, что она слово без разрешения боится сказать. И меня таким же хочешь видеть? – теряю контроль. Рядом с отцом у меня вообще не получается себя держать в руках.

– Ты бы язык прикусил так про мать говорить, щенок! – рявкает он. – Еще не дорос, чтобы давать оценки родителям и их поведению. – Ты думаешь, я не знаю о том, что ты так и торчишь в студии и записываешь свои кривляния, которые ты называешь песнями?

Стоит отцу упомянуть мою студию, о которой, блядь, ему не должно быть известно, как под грудиной начинает жечь с такой неистовой силой, что хочется разнести к херам его идеальный кабинет и хоть немного подгадить в его безупречной жизни. Поэтому он так и бесится, что в его прекрасном мире существует одно пятно, которое портит его образцовый имидж. Из меня не получился идеальный сын.

– Должно же у меня быть хоть что-то, что доставляет мне удовольствие! – мне хочется сжечь его взглядом. – Или мне сдохнуть от твоих бесконечных “надо”?!