Гридень 3. Экспансия
Кони стояли примерно в полверсты от места акции, так что пришлось поднапрячься. Боброк себя утешал тем, что у него должна быть лучше физическая подготовка, чем у его противников. Тем более, следы были путанные, они с Елдашем ходили в разные стороны, но по одиночке, так что не сразу преследователи и выйдут на нужный след, если только их поведет не сам Господь Бог. Но он же на стороне Боброка?
Через пять часов скачки, на ходу меняя коней, чтобы те не исдохли от усталости, Боброк позволил себе передохнуть. Чуть овса было на одном из коней, так что животные чуточку подкрепятся, да и у самого десятника лежало добротное, подкопченное сало с травами, еще идобрая краюха хлеба. А жизнь-то удалась!
*………….*………….*
Дорога назад казалась мне исходом евреев из Египта. Но тут было иное: исход, или попытка исхода, племени мерь со своих земель. Может я что-то и не так сделал? Смотрю на этих людей, старост, простых крестьян, они чуть ли не боготворили Степана Ивановича Кучку, искренне рыдая, что боярин погиб, а после искренне радуясь, что осталась жива его дочь Улита и младший сын боярина Яким. Любили тут Кучку, и не особо понятно почему. Может то, что свой, из мери?
При этом люди крестились. Да, слышал я и поминание богов, кстати чаще славянского Велеса, но и крестились же. Так что край вполне свой, православный. Некоторые старосты со своими семьями присоединялись к нам по пути, конечно с моего разрешения. Разбавить на своих землях черемисов и беженцев с юга, я посчитал хорошей идеей. Как прожить только, прокормиться? Так уже почти что сто телег ехало, еды в них было немало. Ну а надо, так средств на то, чтобы купить по почти что любой цене провизию, у меня хватало.
– Где я буду жить? – меня нагнала Улита, лихо управляющаяся с конем и то и дело, но достававшая меня расспросами.
– Мой дом должны отстроить. Там две горницы я выделю тебе и брату с теткой Марфой. Пока так, а там решать будем, – сказал я.
– Я за старого князя-воеводу не пойду, так и знай. Сватай меня к кому иному! – чуть ли взвизгнула девица.
– С чего именно я должен тебя сватать? Не проще ли тебя придушить? – говорил я, уже преизряднораздражаясь Улитой.
Раздражение было, но при этом имело место возбуждение от общения и созерцания девицы. Хотелось отослать Улиту куда подальше, одновременно, ее не хотелось покидать. Странное, конечно, мое отношение к девке. Как пелось в одной песне из будущего «я люблю и ненавижу». И пусть о любви говорить не приходится, но влечение было явным. И как жить под одной крышей? Чувствую я так могу наглотаться этого наркотика – общения с Улитой, – что спрыгнуть «с иглы» без ломки не получится.
– Мне мыльня нужна. У тебя мыльня есть? – спрашивала девица, а у меня начали всплывать образы…
– Должна быть. Уходя в Кучково повелел поставить, – отвечал я.
Может и не такая она уже и важная кобыла, чтобы ее не оседлать? Да и к девственности в этом времени не так, чтобы сильно строго относятся. Все еще христианская мораль с множеством запретов не стала доминировать, женщины более-менее свободны, как и нравы. Это после, ко времени Ивана Грозного, женщин должны будут запереть на своей половине дома и чтобы не показывались на глаза, пока муж не призовет для утех своих. А сейчас бабы все еще говорливые, гонорливые, да строптивые, если только не познали голод.